Война за веру

Один из лучников получил дырку в область шеи и уже дрыгал ногами в агонии, заливая кровью все вокруг. Второй смотрел с ненавистью, вставая. То ли грудь у него счастливая, и ничего важного не задел, то ли в шоке и боли пока не чувствует. Пришлось и этому в голову добавить. Мальчишка оказался сообразительным. Он моментально взлетел в седло и с места рванул на полной скорости. Палить вслед этого монстра без нормального прицела дальше десятка шагов бесполезно и патроны жалко. Почти рисуясь, неторопливо взял в фургоне свой лук и выстрелил. Беглец дернулся и слетел с коня. Можно было, конечно, пройтись пешком, не так далеко умчался, но я ж настоящий мавретанец. Кстати говоря, если б они без разговоров, прямо с лошадей бить стали, нас бы размазали в момент. Покуражиться захотелось и изобразить благородство. Какая уж тут честь, когда профессионального убийцу выпускают против юноши, пусть и умеющего держать саблю. Я свои успехи трезво оцениваю и прекрасно знаю, уровень средний пока. Апер не умел фехтовать, рассчитывая на силу. А тот деревенский и вовсе махал клинком как дубинкой.

Сажусь на Брак и неторопливо двигаюсь к лежащему телу. Ого, а он еще живой. Уйти пробует. Стрела попала в спину, но ничего ужасного. Легкое не пробито, иначе б слышал свист, да и не ковылял бы так резво.

— Корень, Корень, — говорю, когда он поворачивает голову на шаги и в глазах нарастает ужас. — Разве ж можно быть таким подлым?

Пинаю в зад, опрокидывая вперед мордой.

— Я тебя отпустил, а ты привел убийц. Неужели второй раз сделаю такую глупость? Может, кровью истечешь, а может, подберут тебя добрые люди и снова ненависть тешить примешься.

Он приподнялся, нечто шепча. Может, выкуп обещал или проклинал. Без разницы. Ударил, как на тренировке. И голова отлетела как кусок дыни. Все ж прекрасная сталь, подумал любовно, вытирая о его тело лезвие. Потом привычно обшарил. Тряпки снимать окровавленные противно. Пусть другие пользуются. Пояс — мечта байкера. Широкий, как у цыган, весь в заклепках и металлических пластинках. На самом деле защита для живота от удара. Кожа толстая, возможно, и нож остановит. Пригодится. Сабля и флисса дорогие. Похуже моей, зато украшения на рукоятке и ножнах с камнями. Кинжал не продать — родовые знаки, но даже мелкие драгоценные камушки денег стоят. Десяток денариев и немного мелочи. Тоже не лишнее.

Конь убитого стоял рядом и с любопытством смотрел на происходящее. Это не боевой, готовый защищать хозяина, но обученный. Не убежал, и порода видна. Тоже приятное дополнение к трофеям. Не стал гоняться, извлек из вьючной сумки на Брак морковку, ломоть хлеба и задумчиво осмотрел. Жеребец осторожно подошел и взял предложенное угощение с ладони мягкими губами. Сначала хлеб, а пока глотал, я уже ухватил его за уздечку. Честно отдал и морковку. Он хрумкал, шагая следом за моей кобылой, привязанный уздечкой к луке ее седла, и когда доехали до остальных и остановились, требовательно заглянул в руки.

— Не сейчас, — отодвигая морду, говорю, глядя на Найдена, несущего узел с каким-то добром. — Было нечто ценное?

— Еда, немного монет, оружие, — бодро отрапортовал тот. — Лошадей продать можно или себе оставить.

— Это было некрасиво, — напряженным тоном заявил внезапно Павел.

— Я скажу один раз, а ты запомни: есть честный поединок, а есть нападение без причины. Эти приехали не честь защищать, а убить ради грабежа. Про золото апера весь сертан слышал. Думаешь, вас бы оставили в живых? Зачем им свидетели?

А может, и нет. Сохранить видимость благородства для мавретанца самое первое дело. Не зря он про безродность подчеркивал.

— Когда обиженный бросает вызов — это может быть глупо, однако честь превыше. Умереть, но за дело. А сейчас они совершили акт войны, напав втроем на одного. На ней все средства хороши. Если я не прав, можешь возвращаться.

Он не уехал. И двигались мы дальше спокойно до самой долины.

Человек в рваной одежде, из которой выглядывало грязное тело, сидел на камне и смотрел на подъезжающих. Вблизи стало слышно монотонное пение. Правда, ни слова я не понял, а Павел на взгляд пожал плечами. Он замолчал, глядя хищным взором, потом вскочил, шумно втягивая носом воздух как принюхивающийся зверь. Издал дикий вопль, от которого дернулись ко всему привычные кони, и быстро полез по склону наверх, нечто подвывая.

— Хорошая примета встретить юрода, — без особой уверенности говорю для остальных.

Они одновременно закивали. Сумасшедших, если те не буйные, в сертане уважают и подкармливают. Иных даже святыми считают.