Война за веру

Слышно было везде, хотя она вроде бы негромко говорила. Как-то так получалось, что каждый воспринимал как обращенное к нему. Писарю неоднократно говорили, что иные жрицы тоже такое делали, но никогда не приходилось лично сталкиваться. Они редко беседовали с толпой, а в доме обычно незачем повышать голос.

– Все в мире создается через женщину. Без нее нет и не будет ничего, потому что она сосуд, в котором лепятся мужчины.

Пророчица и прежде подчеркивала равенство мужчин и женщин. Раньше прямо провозгласила запрет на убийство детей. Хотя и от больных мальчиков, случалось, избавлялись, однако это крайний случай. Наследник, кормилец и воин. А девочка никому не нужна. Светлой ситуация явно не нравилась, и она возвращалась к этому неоднократно. Сейчас она пошла намного дальше и не собиралась останавливаться.

От женщины приходит будущая мать, и без нее не будет никого.
Один Нерожденный не зависит от нее, потому что он Вечен.
Я говорю то, что ты велел сказать.
Я говорю твоей Волей,
Ибо верящий передает его слово в точности.
Она помолчала, переждав хор повторяющих.

– Господь един, – произнесла после паузы, – пришла пора выбрать вам: либо путь ему служения, либо отвергнуть эту дорогу. Не торопитесь, хорошо подумайте. Став одним из нас, вы оборвете прежние связи. Неверный тот, кто пытается жить одними удовольствиями, не задумываясь о душе. Монету делает ценной не штамп, а металл. На фальшивой тоже есть печать, но никто не отдаст за нее товар. Так и с верой. Не ярлык, а содержимое души определяет посмертный путь. Приносить жертвы не нужно! Ведь Он не питается мясом! Ему приятней добрый поступок, чем жирный баран, коим откупаетесь от греха сделанного. Нельзя поклоняться семейным идолам и при этом почитать Единого. Я верю в Бога Единого, не в двух или трех, и для меня неверный, кто отрицает Его существование! Кроме Ylim, нет других богов!

На этот раз хор не был таким стройным. Кое-кто задумался, наверняка некоторые не поняли.

– Есть только Ylim, – сказал, поднимаясь, Фенек.

Большинство, как и жрица, садились, поджав ноги по-мавретански, но больным, беременным и пожилым она разрешила сидеть на скамеечке. Илак так и не научился долго находиться в этой позе, ноги начинали болеть. Зато в задних рядах можно устроиться нормально. А слышно все и так прекрасно.

– Помимо Тебя никому не поклоняюсь, – говорил Фенек. – Что б я ни хотел, от Тебя получаю.

Он буквально повторял слова одной из молитв.

– Есть только Единый, Вечная истина, Всемогущий Творец. Путь праведности да будет моим отныне! Кроме Ylim, нет других богов!

– Да будет так! – сказала Мария.

Встала жена Фенека и воспроизвела дословно сказанное супругом.

Илак сообразил, что тот разговор в коридоре, от которого его отрезали и он не смог разобрать толком реплик, поскольку хозяин молчал, слушая, именно об этом и шел. Записать догадку? Зачем? Какая разница, спланировано заранее или спонтанно случилось. Главное – событие, а не кто предложил.

– Есть только Единый! – прогудел Бирюк, тоже вставая.

Он и прежде верил в нечто подобное. Да и многие почтари поклонялись Нерожденному, Вечному. Их личный бог. Ничего удивительного, что в основной массе они посещали проповеди и внимательно слушали. Но из полдюжины карателей, прямо сейчас здесь находившихся, он поднялся один.

Матушка, старший из братьев Облачка, Найден, жена Бирюка. Близкие к Фенеку пошли потоком. Оно и понятно, куда главный в семье, туда и остальные. Илак бешено строчил, записывая имена, не забыв тоже вскочить и прокричать ставшую ритуальной формулу. Он искренне верил в Высшего, хотя до сих пор иногда приносил жертвы другим, но остаться в стороне? Не для того ходил сзади тенью.

– Кроме Ylim, нет других богов! – провозгласил, ощущая холодок в спине.

Назад пути не будет. Поднимутся они или падут, но вместе. А идолы или нет, но старые боги бывают мстительными.

Мария повела в подвал готовых войти в общину. Люди спустились по ступенькам, причем она поджигала на ходу лампы, даже не касаясь. Это тоже неудивительно. Жрицы и не такое умели, но в тишине, нарушаемой исключительно дыханием и шорохом подошв, смотрелось впечатляюще.

Кстати, неоднократно пытались задеть, требуя чудо показать. Не от нее, от Ylim. Тогда, мол, уверуют. Отвечала она всегда одно: «Чудеса не совершаются по заказу. И они не заставят тяготеющих ко злу и грехам искренне раскаяться и уверовать».

У спуска в цистерну остановила, подняв руку.

– Нагими мы приходим в этот мир, – сказала отчетливо.

Люди стояли, затаив дыхание, сверху до самого низа и в колеблющемся свете свечей и керосиновых ламп, расставленных на всем протяжении спуска, смотрели, как Фенек раздевается. Потом он спустился, встав на дно бассейна, заполненного водой.

– Прошлое остается позади, – сказала Мария.