Война золотом

Извозчик не ответил и медленно поехал. Проехав так с версту, я оглянулся. По полю, возле шоссе, быстрым шагом шли две фигуры. Я вытащил кольт и свел с предохранителя. Мы в'езжали в Фонарный переулок. Возница, все время молчавший, засвистел вдруг какую-то заунывную песню. Поблескивавший кольт повернулся в спину извозчика. Только успел это сделать, как справа что-то со свистом прорезало воздух и накинулось мне на шею. Извозчик быстро обернулся — и на меня. Я выстрелил в него в упор. Он покачнулся и упал на сиденье. Я же валялся на земле. Возле меня возились две фигуры. Один шарил по карманам, другой уперся коленями в грудь и крепко держал руки. Парень здоровый. О том, чтобы вырваться, нечего было и думать,

— Ну, живей, — сказал он другому, — да петельку потуже на шейке их коммерческого благородия.

Но тут их сшибли с ног подоспевшие Ковальчук и агент ТОГПУ. Высокий пустился наутек, но на этот раз далеко не убежал. Меткая пуля остановила его — и навеки. Второго же мы на пролетке свезли в розыск, завезя по дороге в больницу раненого мною извозчика.

Здоровый дядя оказался моим «давнишним знакомым» ревматиком Колачевым. В управлении много переполоха наделало наше появление. А апофеозом было, когда я с себя стащил парик и сорвал усы. «Давнишний мой знакомый» к общему удовольствию сплюнул от злости и длинно, затейливо выругался.

Помимо него на скамью подсудимых сел и оправившийся извозчик, на квартире которого был найден целый склад награбленных вещей. Вскоре после этого Фролова освободили от занимаемых им трех должностей, и он принял дела зав. Земотделом. Там ему было спокойнее.

Досаднее всего то, что я месяца два ходил с рыжими бровями, не мог никак отмыть, — уж больно хорошо постарался парикмахер губрозыска.

Наган № 1479.

Наконец Духобожск зажил спокойно.

Не стало слышно ни о каких убийствах, а по Фонарному переулку можно было безопасно пройти среди самой ночи. Фролова, как я уже сказал, сняли, а временно исполнение обязанностей начрозыска возложили на Калиту, инспектора окрмилиции. Для розыска он совершенно не годился. Трусливый, безвольный, боявшийся сам что-либо сделать, он по каждому пустяку бегал в Исполком, всем надоедая.

Так прошло месяца два. Однажды, перед самым рассветом, в моей комнате задребезжал телефон. Вскочил.

— Кто говорит? Калита? В чем дело, товарищ Калита? Да, об'ясните же! Хорошо, сейчас буду.

Оделся, вышел и через десять минут был в дежурке управления,

— Где Калита?

— Он звонил только что, что вы придете, и что он быть не может, так как не здоров.

— А что случилось? В чем дело?

— Налет был на квартиру Апфеля, и я об этом звонил Калите.

— На место происшествия послали людей?

— Нет! Вот сам гражданин Апфель прибежал.

Тут только я заметил за дежурным агентом сидевшего в углу бледного пожилого мужчину, с трясущимися от волнения руками.

— Успокойтесь, расскажите о случившемся, подробнее только.

— Ой! Дайте успокоиться, я сейчас.

Я вышел и направился рядом к дежурному по милиции. Написал записку Ковальчуку, чтобы он немедленно явился, и попросил дежурного записку отослать сейчас же. Когда я вернулся, Апфель как-будто успокоился, но лицо все еще было бледнее полотна,

— Ну, рассказывайте.

— Мы живем на Соборной, недалеко от Исполкома. Легли мы с женой вчера спать рано, ведь сегодня рано вставать. Базарный день, магазин раньше открываем. Легли, значит, спать, а теща моя осталась на кухне, убиралась по хозяйству. Проснулся я часа в два, как ни ворочался, никак не мог заснуть. Вдруг стук на черном ходу. Хотел я встать, теща, слышу, пошла. Думаю, кто же это может так поздно? Ничего дурного не предчувствовал. Теща спрашивает, слышу: «Кто там»?

А голос за дверью: «Телеграмма».

От кого мне может быть ночью телеграмма? И только хотел крикнуть: «Мамаша, не открывайте!», как услыхал шум, крики, и ко мне в спальню ворвалось двое мужчин. Один с револьвером, а другой с финским ножем, и потребовали денег. Я только вчера взял из банка, сегодня утром хотел снести налог в финотдел, и на тебе! Взяли деньги, из сундука все теплые вещи, велели полчаса никуда не выходить и ушли. А мать жены я нашел в кухне мертвой, ножем зарезали.

Апфель вытер лицо платком и бледный уставился на пол. Потом порывисто вскочил.

— Умоляю вас, ради бога, скорее идемте! А то жена одна дома осталась, еще что-нибудь случится. Скорее!

В дверях показался заспанный Ковальчук. С ним и еще с одним агентом, в сопровождении Апфеля, мы направились на Соборную. По дороге он мне сообщил, что один из налетчиков был среднего роста, широкоплечий, полный. А другой повыше, но худее. Оба были в черных масках, совершенно закрывавших их лица.

Мы дошли до дома. Совершенно рассвело.

Апфель сильно постучал во входную дверь. Стало слышно, как зашаркали босые ноги по полу, и испуганный дрожащий голос еле слышно вывел:

— Это ты, Сема?

— Я, Аничка, открой!

— Это ты? — еще раз робко спросили за дверью.

— Да я же, Аничка не бойся!

Щелкнул два раза замок, зазвенела цепочка, скрипя отодвинулся засов, и дверь открылась.