Воинственные фейри

— Я психопат, детка, — прорычал он. — И в отличие от твоих других парней с их высокими моральными принципами и границами, которые они отказываются пересекать, я хочу, чтобы ты знала, что нет такой глубины, до которой я бы не опустился ради тебя. Я готов обменять свою душу ради тебя. Я сделаю все что угодно ради тебя. Никогда не ошибайся, думая, что я этого не сделаю. Так что если мне придется пожертвовать собой, чтобы найти твоего брата и залечить ту боль, которую я чувствую в твоем сердце, считай, что я сделал это. Неважно, какой ценой, я заплачу. Даже если мне придется перерезать себе горло и истечь кровью у твоих ног. Я умру счастливым, зная, что это было ради тебя.

Его рот прижался к моему прежде, чем я успела ответить на это, и он поцеловал меня жестко, грубо, требовательно, со вкусом его преданности и грехов на его душе. Он все еще был очень голым после того, как сместился, и явно не стыдился этого, с силой толкаясь в меня своим твердым членом так, что это недвусмысленно напоминало мне, что я теперь его создание.

Но прежде чем я успела уступить требованиям его тела, он так же внезапно оторвался от меня и спустился в комнату Данте, не оглянувшись назад, оставив меня обдумывать все, что мы только что обнаружили, и горевать о том, что это ничего не изменило. Пока что.

***

Мы все были напряжены, когда вернулись за ворота Академии Авроры в первый день занятий. Мы впятером подъехали на грузовике Данте, он и Райдер сидели вместе на передних сиденьях.

Это было то, что нужно. Мы должны были признать это, признать, кем мы были друг для друга, и надеяться, что оставшиеся враждебные члены Лунного Братства не придут, чтобы убить нас всех. И я даже не собиралась позволять себе думать о Короле, о Черной Карте, о моем пропавшем брате, о смутной угрозе, которая все еще висела над головой Габриэля из его прошлого, о наших проблемах с Лайонелом Акруксом или об этом дерьмовом шоу, которое было моей семейной драмой — и нет, я все еще не сообщила маме о появлении Марлоу, но, как змеиная сучка, я уточнила в оздоровительном центре, что резидентам не дают доступ к национальным новостям. Так что да, я использовала смесь избегания и отчаяния, чтобы продержаться эти дни, дополненную дозой надвигающейся неизбежной гибели из бесчисленных источников, но, видимо, таков был наш стандарт. Мило.

Не успели мы выйти из машины, как на стоянку примчался Клан Оскура, завывая и взволнованно крича, призывая нас присоединиться к ним, словно это была чертова коронация или что-то в этом роде. Неподалеку от них появились Итан Шэдоубрук и верные члены Лунного Братства, хотя они все равно старались не смешиваться с Оскурами напрямую. Может быть, сейчас и был мир, но они все еще были отдельными бандами. Они по-прежнему соперничали, просто — надеюсь — без кровопролития.

— Мы можем идти, Гейб? — спросил Леон, подпрыгивая на своем месте рядом со мной, как будто ему не терпелось вернуться в школу.

Габриэль на мгновение сосредоточенно нахмурился, затем наконец кивнул. — Не называй меня Гейбом, — машинально пробормотал он, и мы все захихикали над его попыткой, прежде чем он продолжил. — Насколько я могу видеть, нелояльные члены Братства, которые учились в академии, теперь исчезли благодаря Итану и его стае. Сегодня здесь не должно быть никаких прямых угроз. Но все равно держитесь рядом со мной. Я не доверяю этому миру.

— У меня есть кое-что, что нам поможет, — подозрительно сказал Леон, отрывая задницу от сиденья и роясь в кармане, чтобы достать небольшой пакет.

Он тяжело сел обратно, высыпал содержимое на ладонь и усмехнулся, когда мы все посмотрели на кристаллы в его руке.

— Что это? — спросил Данте, и Леон ухмыльнулся, как кот, которому достались сливки.

— Кристаллы полуночного аметиста — как, блядь, удача в камне.

— Оооо, — ворковала я, протягивая руку, чтобы взять у него один из них, и держа так, чтобы я могла наблюдать, как переливаются цвета на свету.

— Я купил нам по одному на каждого и два для Элис, потому что без нее в этом сэндвиче слишком много колбасы, и как бы я ни был готов пососать член или два при подходящих обстоятельствах, я просто чувствую, что нам нужно дополнительно защищать нашу единственную киску.

— Вау, Лео, я так тронута этим признанием в любви, — сказала я, обмахивая лицо рукой, словно отгоняя слезы.

— Не говори о ней так, придурок, — прорычал Райдер, хотя он знал, что Леон просто дразнится.

— О, прости, Райдикинс, я не хотел задеть твои чувства. Как насчет того, чтобы собраться позже и посмотреть «Холодное сердце»? Потому что я знаю, что ты смотрел его, но мне интересно, почему?

— О чем ты говоришь? — проворчал Райдер, убирая свой кристалл в карман, в то время как остальные взяли свои.

Данте выхватил самый большой из них с диким блеском в глазах, который был присущ только Дракону, и сразу же уделил все свое внимание осмотру своего нового сокровища.