Войны Богов

Воины, остановившиеся в паре сотен метров от тёмной стены, готовились к схватке, в последний раз проверяя своё оружие. Кто-то, прислонив к ноге изукрашенный щит, потряхивал длинным копьём, чьё древко было увито лентами с начертанными на них молитвами. Другие разминались и их, словно напоённые светом мечи чертили в воздухе яркие круги. Вот седой воин, словно опасаясь жара битвы, лил себе на голову воду из фляги, а стоявший рядом безусый юнец, прижимал к груди глухой шлем, во все глаза глядя на пощелкивавших и жужжащих противников.

По строю бойцов вдруг прокатилась волна и, сквозь расступившихся людей вперёд выскочила передвижная жаровня, толкаемая несколькими служками.

Появившейся сразу за ней жрец, не давая опомниться начавшим удивлённо перешёптываться солдатам, одним махом вскочил на раскалённую до красна поверхность.

– Братья мои! Возлюбленные чада наши! – Его, широко расставленные и босые ступни окутало пламя, но пребывавший в религиозном экстазе проповедник, не обратил на это никакого внимания: – Впереди, – он взмахнул шестом, верхушка которого была украшена множеством ярких лент: – Исконное зло! Темные силы вывели их на свет, чтобы! Сломив нас! – Принялся он исступлённо выкрикивать, размахивая шестом: – Опорочить веру нашу! Насиловать жён! Дочерей! Сыновей! Сжечь дома! И. и! – На миг смолкнув, он, набрав полную грудь дымного воздуха, ткнул палкой в тёмный строй, принимаясь вопить с новой силой: – И мы победим! С нами! Сам! Кронос! Обернитесь! Он смотрит! На нас!

Камера крутанулась, убирая из кадра начавшего окутываться пламенем жреца и поднявшись над головами солдат навелась на зависшую в воздухе фигуру.

Бог был великолепен.

Высоченная, сверкавшая золотом фигура, если и уступала гигантам, стоявшим в тылу чёрной армии, то самую ничтожную малость. За спиной Бога медленно поднимались и опадали крылья, каждым своим взмахом посылая вниз волны золотого тумана, яркими искрами оседавшие на лицах, руках и телах смотревших на него воинов.

Продолжая мерные взмахи Бог небрежно повёл рукой и жрец, большая часть тела которого уже была поглощена пламенем, заорал с утроенной силой: – Ваш Бог смотрит на вас! Воины! Он! Благословил нас! Вперёд! – Принялся он размахивать своим шестом, обоими руками подняв его над головой, как мальчишка гоняющей голубей: – Вперёд! Я буду жить вечно! Мы бессмертны! Вперёд же!

Служки, словно очнувшись от забытья, налегли и жаровня с раздуваемым ветром живым факелом, рванула вперёд, целя в приподнявшихся на задние лапы пауков.

Что с ней произошло дальше Игорь не видел – поднявшаяся вверх камера принялась демонстрировать общий план, лишь изредка опускаясь вниз для особо зрелищных, с точки зрения режиссера, кадров.

Первые секунды линия соприкосновения противников просто чуть колебалась, то прогибаясь в сторону тёмной массы, то упруго распрямившись, отбрасывала светлых прочь. Постепенно контрастная граница размывалась – воины и механизмы, увлечённые схваткой, менялись местами, заходили вглубь порядков друг друга, но при этом ни та, ни другая сторона не были готовы отступить, подарив врагу хоть пядь своей земли.

Ситуация начал изменяться, когда у черных в бой вступили машины второй линии.

Получившие команду пауки прянули назад, сбивая строй и поднимая вверх свои округлые спины. Секунда – и на этих, скользких даже на вид поверхностях, появились четырёхрукие. Не испытывая и малейшего неудобства от такой, казалось бы, неудобной позиции, они двинулись вниз, крестя воздух изогнутыми клинками.

Взлетевшая над сошедшимися противниками кровавая дымка, многоголосый вопль убиваемых людей, шаг за шагом отступавших под натиском машин – всё это обещало быструю победу чёрных.

Стоявшие неподвижно пауки качнулись, самую малость приподнимаясь над землёй, выпростали в стороны свои ножки и медленно, не спеша, поползли вперёд, словно на их спинах и не стояли многорукие машины смерти.

Камера приблизилась и перед глазами Игоря возник один из эпизодов сечи.

В центре экрана были два фигуры – седой старик, тот самый, что лил воду себе на голову, и его молодой спутник.

Ловко орудуя парой мечей старик раз за разом отражал выпады четырёхрукого, успевая при этом отвешивать пинки по морде паука, пытавшейся выглянуть из-за края панциря. Судя по тому, что в гирлянде зелёных глаз продолжала светиться лишь парочка – ногами этот ветеран действовал более чем удачно.

А вот у его спутника были проблемы.

С трудом ворочая длинным копьём, он вяло тыкал узким трёхгранным лезвием в четырёхрукого, без особого труда, отбивавшего все его выпады.

Выбросив, в очередной раз, своё копьё почти на всю длину, парень дёрнул его назад, но машина, словно той надоело терпеть его притязания, ловко зажало лезвие меж двух клинков, продолжая отбивать выпады старика.

Парень дёрнул копьё назад.

Машина даже не покачнулась.

Ещё рывок – безрезультатно.

Отчаявшись, он шагнул вперёд, выходя из-за спины ветерана и, вцепившись в древко обоими руками, потянул его назад, напрочь забыв о соседних противниках.

Расплата пришла моментально.