Войны Богов

Всадники, отбросив ставшие ненужными направляющие, выхватывают сабли и пригнувшись к гривам своих коней, пробивают серую стену, в мгновение ока оказываясь у бортов крейсеров.

– С саблями – на танки?! – Покачал головой Игорь, но кавалерия знала, что делать.

Прикрывшись дымом ракетных хвостов и вспышками разрывов достигших целей снарядов, они почти без потерь преодолели разделявшее их с противником расстояние.

Оказавшись в мёртвой зоне, всадники принялись рубить тонкие стволы и клеить на борта машин пакеты взрывчатки.

Отойти успели почти все.

Слившись в один отряд, словно сбившиеся в стаю птицы, кавалеристы рванули прочь, а крейсера, на чьих бортах принялись расцветать всполохи разрывов, принялись заваливаться на бок, продолжая бессмысленно шевелить ногами.

Вскинутые вверх, в победном жесте сабли, засверкали, разбрасывая десятки бликов. Развернувшись, конница метнулась в сторону, спеша перехватить отряд механических ящеров, нацеливших свои острые морды на фланг подтягивавшихся на поле боя новых пехотных коробок, но крики радости неожиданно сменились воплями боли – прямо посреди сбитых манёвром в кучу людей и коней, бушевал поток огня.

Он появился столь внезапно, что Игорь, уже ожидавший и предвкушавший зрелище лихой кавалерийской атаки вздрогнул, шокированный произошедшим. Причина произошедшего была видна ясно – гигант, неподвижно возвышавшийся за поверженными платформами, повёл головой и вырвавшийся из призмы поток огня разом превратил добрый десяток кавалеристов в пылающие факела катящиеся по земле.

Легко перешагнув через продолжавших скрести землю ногами платформы, он чуть пригнулся, выискивая достойную цель и вот уже поток огня несётся к ближайшему пехотному отряду, чьи бойцы, завидя смертельную опасность, разбегаются в стороны.

Со стороны происходящее более всего напоминало игру в жмурки, когда неповоротливый ведущий, чьи глаза скрывает плотная повязка, раз за разом промахивается, пытаясь поймать своего верткого оппонента с колокольчиком на поясе.

Вот только здесь, в отличии от невинного развлечения, ценой ошибки была не смена ролей, а жизни реальных людей.

Продолжавшие плеваться огнём фигуры действовали по-своему, ставшему понятным чуть позже плану. А пока, чем дольше Игорь наблюдал за их перемещениями, тем выше поднимались его брови. Глядя на манёвры великанов можно было подумать, что человечки, с криками разбегавшиеся от них прочь, не более чем досадная помеха, оказавшаяся на пути гигантов.

Большая часть залпов, оставлявшая на земле огромные выжженные круги, шла мимо, лишь отгоняя ещё сохранившие порядок отряды. Не проявляли особой злости и уродцы, по-прежнему сновавшие у ног своих господ. Механизмы оглушали особо ретивых бойцов, отшвыривали прочь тех, кого паника, затмившая разум, гнала прямо на них, но при этом ни сверкнул ни один выстрел и ни один клинок не окрасился красным.

А ещё через минуту стала видна и цель последних воинов сил Тьмы.

Бог.

Неподвижно висящая фигура безразлично взирала на бойню, раскинувшуюся у её ног. Ни крики раненых, ни мольбы умирающих – сюда, в золотое сияние, окутывавшее его фигуру, не долетало ничего.

Погружённый в свои мысли он отвлёкся только тогда, когда четвёрка гигантов, выстроившись перед ним полукругом, разом вскинула свои головы, посылая в сочащуюся золотым светом фигуру потоки побелевшего от ярости огня.

Их гнев не достиг цели – рука Бога поднялась и из кулака, нацелившегося на противников, вырвался столб синего света.

Встретившиеся почти посредине потоки смешались в дрожащий от избытка сил бело-голубой шар, который, чуть помедлив, принялся медленно смещаться в сторону золотой фигуры, отчего на лице Бога появилась гримаса раздражения.

Стоявшие напротив великаны напряглись, приподняли вверх руки, склоняясь вперёд, словно желая вложить в жар бьющих из их голов струй ещё больше сил и шар пополз гораздо быстрее, обещая Богу скорые неприятности.

Смириться с подобным поворотом Бог не мог.

Свободная рука чуть приподнялась, сжатый кулак развернулся и из ладони, прямо в землю, ударил солнечно-желтый луч.

Камера дала крупный план показывая Игорю как вспыхивает, обращаясь в пыль трава, оказавшаяся внутри золотого круга.

– Братья! Дети мои! – В кадр впрыгнул одетый в широкие и жесткие от обилия драгоценного шитья жрец: – Испытание Веры! Наш Бог желает видеть кто агнец, а кто – козлище! Покажем же ему чистоту сердец и помыслов наших! Вперёд, святые воины! Там, – упав на колени он вытянул руки в сторону залитой ярким светом площадки: – Ждёт нас вечная жизнь и блаженство! Идите же! Откройте сердца и души свои Ему!

Окружившие его младшие жрецы, последнее было видно по куда как менее роскошным облачениям, подняли вверх шесты с изображениями Бога и принялись выпевать торжественно тяжёлую мелодию гимна, прославляющего самопожертвование ради высшей благости.

Камера вновь сменила положение и теперь стали видны, застывшие в сотне метров от золотого столба, неестественно правильные коробки пехоты.