Войны и эпидемии. Благо для человечества?

Вероятно, мост между вполне социал-демократическим отношением к системе частной собственности на землю и вполне буржуазным – к среднему классу может образовать неприятие Мальтусом роскоши, причем как по моральным, так и по экономическим соображениям: «Нет никакой необходимости в том, чтобы богатые предавались чрезмерной роскоши для поддержания фабрик и чтобы бедные лишали себя всяких удобств для поддержания населения. Наиболее полезные во всех отношениях фабрики – это те, которые служат для удовлетворения потребностей всей массы населения. Наоборот, те, которые удовлетворяют потребности богатых, не только имеют меньшее значение вследствие ограниченного спроса их изделий, но представляют еще то неудобство, что часто обусловливают большие бедствия благодаря изменчивости моды, которой они управляются. Умеренная роскошь, равномерно распространенная между всеми классами общества, а не чрезмерная роскошь небольшой группы людей, необходима для счастья и благоденствия народа».

Именно от этих положений Мальтус плавно переходит к упованиям на средний класс как на опору нравственности в обществе и источник его экономического процветания: «Вообще замечено, что среднее положение в обществе наиболее благоприятно для развития добродетели, промышленности и всякого рода дарований. Но, очевидно, все люди не могут принадлежать к среднему классу. Высшие и низшие классы неизбежны и при том весьма полезны. Если бы в обществе не было надежды на повышение и опасения понизиться, если бы за трудолюбием не следовало вознаграждение, а за леностью – наказание, то не было бы той деятельности и усердия, которые побуждают каждого человека к улучшению своего положения и которые являются главным двигателем общественного благополучия».

Мальтусу нельзя отказать не только в проницательности, но и в прозорливости. Указывая, что благосостояние государств усиливается по мере увеличения численности среднего класса, он, как всегда, остается верным гуманистическим принципом и возлагает надежды на технический прогресс именно как важнейший фактор роста численности среднего класса: «При таком замещении низших классов средними [благодаря техническому прогрессу] всякий работник имел бы право надеяться на улучшение своего положения собственными силами и прилежанием. Трудолюбие и добродетель чаще получали бы вознаграждение. В громадной общественной лотерее оказалось бы больше выигрышей и меньше пустых билетов. Словом, общая сумма счастья, очевидно, возросла бы».

Вопреки распространенному заблуждению, сочинения Мальтуса проникнуты духом социального оптимизма, а отнюдь не предчувствием катастрофы. Верный принципам рационализма, он призывал современников смотреть правде в глаза, быть мужественными и упорно работать для достижения лучшего будущего: «Если бы картина прошлого давала мне право надеяться, что существенное улучшение общественного строя не только возможно, но хотя бы вероятно, то разрушение этих надежд, без сомнения, опечалило бы меня. Но если, напротив, опыт прошлого не позволяет мне рассчитывать на такое улучшение, то я без всякой печали взгляну на неразрывно связанное с нашей природой затруднение, с которым приходится вести постоянную борьбу, так как эта борьба возбуждает энергию человека, развивает его способности, закаляет душу, улучшает его во многих отношениях, словом, является в высшей степени пригодной для его испытания. Гораздо лучше установить такой взгляд на положение общества, чем уверять себя, что все бедствия легко могли бы быть устранены из нашей жизни, если бы испорченность людей, влияющих на общественные учреждения, не искажала всякие полезные начинания».

Как тут не вспомнить полемику А.В. Луначарского (1875–1933) и А.И. Введенского (1888–1946) относительно происхождения человека. Исчерпавший аргументы Введенский сказал, что он готов признать, что Луначарский произошел от обезьяны, но он, Введенский, произошел от Бога. Луначарский в ответ изъявил готовность признать, что он произошел от обезьяны, в то время как Введенский произошел от Бога, но отметил, что всякий, взглянувший на него, Луначарского, скажет: «Какой прогресс!», а взглянувший на Введенского – «Какое убожество!».

Более чем столетием раньше мысливший сходным образом сын Просвещения, сам священник и теолог, решительно сохранял преданность Разуму: «Если невежество есть благо, то нет надобности в просвещении. Но если оно, как в данном случае, опасно, если ложные воззрения на общественный порядок не только задерживают прогресс, но еще жестоко обманывают наши надежды, то мне кажется, что чувства и ожидания, внушаемые здравым взглядом на будущее, являются источником утешения и что люди, обладающие этим здравым взглядом, более счастливы и более участвуют в усовершенствовании и упрочении благосостояния общества, чем если бы они отвернулись от истины».