Воины Юга

Во все эти городские дела Хха особо не вникал: задерживаться в городе хайова не собирались, готовились к скорому отъезду, медлили лишь из любопытства — хотелось на празднество глянуть. Но в городе объявили, что свадьба переносится ибо «ждут важных гостей», и индейцы вновь подзадержались. И вот…. Теперь, похоже, глупый не-шаман окончательно в городе застрял.

— Милорд, если мы в замок, мне бы переодеться. Куда так-то неприлично, опозорюсь… — осторожно начал Хха.

Старший стражник хмыкнул:

— «В замок»… Кто в замок, а кто в замковую конюшню. Она, конечно, тоже королевская, но там и не таких оборванцев видала. Рубаху поправь и сойдет.

Виду Хха не показал, но слегка полегчало. Может, врут-успокаивают, чтобы не трепыхался, а может действительно по конскому делу ведут. Хотя неужели у них в королевской конюшне нет знающих коновалов?

Перешли высокий мост — далеко внизу, в темном ущелье, журчала-пенилась река. Впереди нависли серые каменные стены, недобро темнели тяжеленные, окованные железными полосами, ворота. На конвой глазела группка нищих и просителей — эти по вечной традиции сидели у замковых ворот. Когда Хха вслед за стражником переступал порог узкой «воротной» калитки, вновь шевельнулось недоброе предчувствие — но уж такое смутное, что не поймешь: истинное предупреждение или это лишь недостойный страх дернулся в душе хайова?

Замковая стража на подконвойного особого внимания не обратила. Воины перемолвились несколькими словами, и дальше Хха повел уже один стражник, в особо нарядной и начищенной кольчуге, но неразговорчивый.

Шли двором, похожим на западню. Не-шаман вновь почувствовал себя как в первый день в городе: кругом нагромождение стен, высоко сложенный камень давит на спину, теснит, как будто уже рухнул и навалился. Но здесь стены и правда чуть ли не до неба — изнутри замок выглядел даже выше, чем когда из города смотришь, да еще и оказался жутко сложно выстроенным. Переходы, арки, галереи, внутренние стены, башни непостижимые — снизу шпилей вообще не разглядеть, и сотни темных щелей окон-бойниц отовсюду на хайова щурятся. Хха подумал что умереть здесь и мига хватит, о ку вообще подумать не успеешь, но тут навстречу успокаивающе пахнуло конюшнями….

Жилось королевским лошадям недурно: стойла просторные, солома свежая, навоз тщательно убран. Потолок добротный, весь в резьбе. Вот только люди нервничают….

Главный конюший на приведенного чужака, похоже, вообще смотреть не желал. Повел взглядом поверх голов подчиненных, пару слов выдавил, смолк, а на благородном лице застыла непонятная гримаса: брезгливость пополам с желанием быстрее уйти. Одет королевский конюший богато, приказывать привык, оружие даже в своих владеньях носит, а ведь боится чего-то. Очень скрытно боится.

Остальные конюхи оказались куда разговорчивее. Как понял Хха, конюшня была очень большой: служило здесь общим числом с десяток конюхов. Но здесь сейчас собралось лишь трое самых опытных. И никаких королевских коновалов на конюшне нет, поскольку старшие конюхи знали-умели побольше любого лекаря. Очень сведущие по коням люди, этого не отнять, не-шаман таких бы с уважением послушал, но не сейчас. Эти трое тоже чего-то опасались. Странно, дело-то простое и не срочное.

Хха вновь взглянул на жеребца и вновь зачаровался. Таких великолепных лошадей хайова видеть еще не приходилось.

Жеребец был мастью черен, как илистое дно в безлунную полночь. Высокий, с точеными ногами, великолепной формы бабками, неповторимым изгибом шеи. Весь лоснился, не только вычищенный, но и смазанный чем-то не по-конски ароматным. Не жеребец, а украшение какое-то, живое и огромное. На взгляд Хха, слегка портили коня странновато подстриженная грива и хвост. Впрочем, если такая мода — в цивилизованном городе с этой модой последний ум утеряли — то королевским конюшням и надлежит быть наиболее моднее и замысловатее.

…— Но не кроет, — мрачно повторил конюх с разными глазами. — Жрет как матерый аванк, а крыть не хочет, хоть на месте ты умирай. Даже не смотрит на кобыл. Вчера вот… эх, да что там говорить!

— Должен крыть, — кратко и отстраненно молвил главный конюший.

Хха не понимал. Нет, конечно, жеребенок от такого черного красавца уйдет за добрую сотню «корон» уйдет, а то и дороже. Но к чему такая мрачность и спешность? Можно подумать, если сегодня случку не устроят, конюхов на кол посадят. У Большого рынка на колах сейчас трое сидят. Не конюхи, естественно, а невнятные злодеи, но зрелище все равно неприятное. Насчет казней законы в Калатере многоумные, все расписано, все по тем правилам, что еще лорд Дагда завещал, а мудрый лорд знал толк в наказаниях и пытках. Это все правильно, без казней не бывает, но отчего тела через денек не снять? Вонища невозможная, а рядом пироги продают.

Через воспоминания о пирогах отгадать причину беспокойства конюхов не удалось, и Хха вернулся к изначальным мыслям. Жеребец раздражен, но здоров. Это вроде бы очевидно, конюхи не могут не видеть.

— Яйцами он здоров. Кажется, просто не хочет сегодня, — осторожно предположил не-шаман. — Не в настроении. Может такое быть?