Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн

Настала очередь награждать победителей, и Гракх не пошел против своего слова: свободу получили и храбрецы, и около четырех тысяч рабов, которые сражались не так отважно и потом, опасаясь наказания, заняли холм в стороне от общего лагеря. Победоносные и, наконец, свободные воины вернулись в Беневент, где с радостью отпраздновали самое главное событие своей жизни (Ливий, XXIV, 16, 6–19).

Ганнону тем не менее удалось хотя бы отчасти отомстить за свое поражение. Немного времени спустя после битвы под Беневентом Семпроний Гракх направил несколько когорт в Луканию грабить земли отделившихся от Рима общин. Когда воины разбрелись по окрестностям, на них и напал Ганнон, после чего, опасаясь подхода основных сил Гракха, поспешил уйти в Бруттий (Ливий, XXIV, 20, 1–2).

Тем временем Ганнибал снова попытался атаковать Нолу, но на этот раз всей полнотой информации о передвижениях противника обладал Марцелл, и этот поход пунийцев едва не стал для них последним. Консул не только вызвал к Ноле подкрепления из Кастра Клавдиана, но и накануне предполагаемого боя вывел за пределы города конный отряд во главе с легатом Гаем Клавдием Нероном. Ему поручалось особо важное задание – обойти врага, незаметно следовать за ним и атаковать с тыла, когда сражение начнется. На следующий день основные силы встретились, и римляне начали теснить противника, но… долгожданного удара Нерона так и не последовало. То ли он сбился с пути, то ли не рассчитал время, но на поле боя его конный отряд оказался только к заходу солнца, когда пунийцы уже отступили в лагерь. Потери сторон составили более чем две тысячи убитых карфагенян и менее четырехсот римлян; впрочем, приводящий эти данные Ливий, похоже, и сам не готов был поручиться за их достоверность. Ганнибал не решился продолжать сражение и еще через день повел армию к Таренту (Ливий, XXIV, 17).

Между тем Фабий Максим продолжал осаду Казилина, который защищали две тысячи кампанцев и семьсот пунийцев во главе со Статием Метием. Чтобы предотвратить попытки снятия осады, которых можно было ожидать от тутикуса медикуса Гнея Магия, Фабий решил перевести к Казилину еще одну армию – либо Марцелла из Нолы, либо Гракха из Беневента. Помочь своему коллеге взялся Марцелл, он оставил в Ноле две тысячи солдат, а с остальными подошел к Казилину. Однако осада шла тяжело и без особых результатов. Фабий Максим намеревался даже отступить от Казилина, но Марцелл считал, что не стоит бросать начатое. Штурмы продолжились, и защитникам города стало настолько трудно, что кампанцы попросили Фабия Максима позволить им спокойно уйти. Из текста Ливия не ясно, было ли это разрешение получено, но те, кто попытался выйти за стены города, были перебиты сразу перед воротами солдатами Марцелла. В ходе резни римляне ворвались в город и захватили его. Из кампанцев спаслось около пятидесяти человек, которые успели, выйдя из города, добежать до расположения Фабия Максима и отдаться под его защиту. Остальных пленных отправили в Рим, где заключили в тюрьму, а жителей Казилина распределили по соседним городам (Ливий, XXIV, 19).

Покончив с Казилином, Марцелл вернулся в Нолу, где заболел и долгое время был вынужден бездействовать. В свою очередь, консул Фабий Максим двинулся в Самний. Им была жестоко разорена округа Кавдия, взяты города Компультерия, Телезия, Компса, а также Фугифулы и Орбитаний в Лукании. Всего за несколько дней этого похода было убито или взято в плен двадцать пять тысяч человек и захвачено триста семьдесят перебежчиков. Последние были показательно казнены – вначале высечены в Комиции, а затем сброшены с Тарпейской скалы. В Апулии сын консула Фабия, претор Фабий Максим, захватил некий город Акука, находившийся, очевидно, в окрестностях Луцерии (Ливий, XXIV, 20, 3–8).

Тем временем Ганнибал шел на Тарент. По дороге его солдаты жгли и грабили все без разбору и прекратили бесчинства только на подходе к Таренту, ведь их полководец рассчитывал на добровольную сдачу города. Но его ожидания не оправдались и на этот раз. Даже когда он разбил лагерь в миле от городских стен, не произошло ничего такого, что могло бы натолкнуть на мысль, будто Ганнибала здесь ждет благожелательный прием. Причина была в том, что за три дня до подхода пунийцев в Тарент по приказу находившегося в Брундизии пропретора Марка Валерия прибыл Марк Ливий. Он быстро сформировал отряды молодежи (как оказалось, далеко не вся она мечтала о переходе на сторону Карфагена), которые заняли все ключевые места города, предотвратив тем самым все попытки к восстанию. Простояв под стенами Тарента несколько дней, Ганнибал так и ушел ни с чем. Правда, и на обратном пути по его приказу пунийцы не трогали окрестностей города; очевидно, Ганнибал не оставлял надежды вернуться к нему позже (Ливий, XXIV, 20, 9–15).