Воины Хаоса наводят порядок. Книга 1

— Чарами. Телекинетически заставлю раствор диффундировать в клетки грибоида. Так мы быстро узнаем реакцию!

— А что делать мне?

— Ловить.

— Что?

— Меня, если я потеряю сознание, — объяснила Наумбия Шноррел. — Не люблю валяться в грязи.

— Это чернозём… я поймаю, конечно. Будешь пить маниак?

— Без него никуда: придётся напрячься.

— А побочные эффекты? Нервное истощение, депрессия, психоз?

— О, да я так всё время живу, — буркнула продавщица колдовских товаров. Она внимательно оглядела Изварова. — А ты маниак не употребляешь?

— Да я так, не колдую почти…

— Не колдуешь? — Наумбия подняла тёмные брови. — Констанс, извини за прямолинейность, но ты уже не совсем человек. Ты почти что волшебное существо — так мне бабка сказала, а она разбирается. Теперь тебе и все карты в руки. Магия — часть тебя, хочешь этого или нет.

— Нет, — эхом откликнулся Костик. — Не хочу, но деваться мне некуда.

— Давно это с тобой? И откуда?

— С прошлого года. Упал неудачно. Острый кератоз, взрывная оссификация тканей, — он наизусть выучил жуткие термины. — Повезло, что процесс вовремя остановили. Или не повезло… думал даже повторно попасть под воздействие, так ведь хаос произволен. Скорее в тыкву превратишься, чем вернёшь человеческий облик.

— Это больно?

— Нервные окончания кожи почти утратили чувствительность, так что не очень. И да, я использую целебную магию, иначе окостенение возобновится. Но маниак не употреблял, пока не доводилось. А ты часто колдуешь?

— Не очень. У нас все в роду одарённые, но это опасный дар, — Наумбия мрачно наморщила лоб. — Моя мать изучала сверхдальнюю телепортацию, и однажды у неё всё получилось. Пропала неведомо где, когда мне было четырнадцать. Отец брезговал маниаком из принципа и через год умер от кровоизлияния в мозг во время очередной попытки разыскать её дальновидением. В общем, я прирождённая волшебница, но меня это не слишком радует.

— Понимаю тебя.

— Нет уж, не понимай! — вдруг потребовала она. — Тебе это необходимо! Даже если угроза для жизни пройдёт, тебя просто не примут. Будут смотреть, как на пугало ярмарочное, если не станешь чем-то большим. Констанс, тебе нужно учиться волшебству… извини, если грубо сказала. Ах, вот наша глобула.

Ошарашенный отповедью Изваров с запозданием понял, что они пришли. Земляная бородавка нависла над ними, как череп с затылком на месте лица. Она здорово выросла и стала бледнее. Вокруг было тихо. Солнце скрылось за тучами, на поля опустились прохладные тени.

— Начнём, — тряхнула головой Шноррел, отхлебнув маниака. Чувствовалось, что она нервничает.

Костик, как договаривались, принялся лить раствор в основание глобулы, обходя её кругом. Бутыли хватило как раз. Мутная зеленоватая жидкость стекала по пористой коже грибоида с еле слышным шипением. Запахло серой.

Потом вдруг зазвенело в ушах. Потомственная волшебница взялась за молекулярный телекинез. Раствор впитывался внутрь глобулы, миг, другой — и исчез. Звон менялся в тональности, будто рядом кружил целый рой комаров.

Засмотревшись, Изваров упустил момент, когда Наумбия пошатнулась. Заросли сорняков смягчили падение. Подхватив за плечи — колдунья была высокой, не ниже его ростом, и довольно тяжёлой — он вытащил её из зелени и положил на спину. Шноррел ровно дышала. Голубоватые вены проступили на бледной коже лица.

Костик быстро достал из сумки бутылку с маниаком, откупорил пробку и влил в рот колдунье немного густого тёмно-синего пойла с кисло-приторным запахом. Подумал и сам тоже сделал глоток. Мир стал ярче, сердце забилось сильнее. Чтоб вернуть человека в сознание, нужно действовать точно и бережно. Костик напрягся.

— Кажется, получилось, — пробормотала Наумбия. Он обернулся. Исполинская глобула понемногу сдувалась, шелестя и потрескивая. Опадала, скукоживалась, растекалась темнеющей жижей. Окажись рядом Кэррот, он наверняка бы озвучил какую-нибудь непристойную ассоциацию, но, по счастью, его рядом не было.

— И зачем вы сюда заявились? — спросила колдунья, когда они, измождённые, но довольные, шли обратно по тропке среди ярко-жёлтых цветов тупинора. Тишину вечера нарушал лишь пронзительный писк птиц, носившихся над пашней. — Тут спокойно последние годы. Никто и воды не замутит, травы не примнёт.

— Кэррот решил: едем в Грабли именно потому, что давненько там ничего не случалось! Нужно с чего-то начать… И потом, здесь же так не всегда. Ты застала те дни в семьдесят шестом, когда Грязная Четвёрка уничтожила Замок Хаоса?

— Конечно застала! Я не настолько молода, чтобы это не помнить, мне уж было двенадцать. И… Грязная Четвёрка? Ха! — Наумбия желчно усмехнулась. — Ты думаешь, когда эти раздолбаи, эти воины хаоса обрушили Замок, всё сразу закончилось? Как же! Мои родичи целый год потом жгли тератоморфов, ползущих из Ямы. Видел бы ты этих тварей!

— Я б, наверное, издалека посмотрел, — неуверенно отозвался Изваров. — Ты училась волшебству в Академии?

— На дому обучали. Сперва мать с отцом, потом тётя и бабушка… — хмуро объяснила колдунья. — Лицензия есть, конечно. А амбиций волшебника нет. Мне и в лавке неплохо.

— Ты не думала переехать куда-нибудь?