Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Окончив поход, Иван IV с частью войска отправился из Вольмара в Дерпт, из Дерпта в Псков, а оттуда в свою Александровскую слободу под Москвой. В Дерите он простил Магнуса («вина» которого, напомним, заключалась в попытке напомнить царю условия письменного договора между ними), дал ему во владение несколько ливонских городов (Каркус, Оберхален, Гельмет и другие), вернул право называться королем Ливонии, а также его чиновников.

В Ливонии царь Иван IV оставил воевод Ивана Шуйского и Василия Сицкого. Сразу же после отъезда царя на них с севера напали ливонские немцы и шведы, с юга — литовцы. Последние брали город за городом, замок за замком.

В декабре 1577 года отряд немцев-наемников, служивших в литовском войске, ночью тихо подошел к замку Венден. Немцы открыли ворота заранее изготовленными ключами, внезапно бросились на спящих московитов и, несмотря на попытки сопротивления, всех убили. После этого в январе 1578 года король Магнус бежал из Оберхалена к Стефану Баторию. Он уже понял, что его отношения с московским царем, это отношения мышки с кошкой. Датский принц, воспитанный в иных традициях, нежели московские князья, вовсе не желал покорно ждать той минуты, когда кошка забавы ради оторвет ему голову.

Стефан Баторий лишил его большей части владений в Ливонии, в результате чего Магнус обеднел и больше не употреблял титул «король Ливонский». Он поселился в Курляндии, тяжело переживал полное крушение всех своих планов и через пять лет умер, едва достигнув 43-х лет. Его молодая вдова с маленькой дочкой осталась жить в Риге. Возвращаться в Москву, к убийце своих родителей она не хотела.

Переговоры между Литвой и Москвой (январь 1578 г.)

Баторий и Замойский (которого король назначил канцлером) деятельно готовились к войне с Москвой. Ведь одним из условий избрания Стефана королем явилось его обещание вернуть Речи Посполитой те земли, которые отобрали у нее московские государи. Карамзин сообщает:

«Стефан Баторий… получил польскую корону на условиях, явно враждебных Московскому государству — отнять все, что в последнее время было захвачено царем. Таким образом, вместо желанного соединения и мира, Ивану Васильевичу со стороны Польши и Литвы угрожала упорная решительная война, тем более опасная, что теперь в соседней стране власть сосредоточивалась не в руках вялого и слабого телом и душой Сигизмунда-Августа, а в руках воинственного, деятельного и умного Стефана Батория.

Гордый вызов был этим сделан со стороны московского государя. Месть была уже решена в уме Батория; он отложил ее только до укрощения внутренних беспорядков в польских владениях».

Но для этого надо было, во-первых, подготовить мощную армию. Во-вторых, требовалось найти на это деньги. В-третьих, следовало укротить своевольных магнатов и буйную шляхту.

Поэтому на поход Ивана в перешедшую под контроль ВКЛ часть Ливонии король Стефан поначалу отреагировал лишь упреком царю, что тот, не объявив войны, отбирает у него ливонские города. Он предлагал обойтись без кровопролития, вернуть ливонские города по мирному соглашению.

В ответ царь Иван привел свой излюбленный довод: