Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

«Лишенная разума чернь, уподобляясь скоту, утвердила в своем уме весьма безрассудное решение и даже склонилась на то, чтобы погубить начальников и избранных лучших мужей, а особо знаменитых по сравнению с собой, после мучений предать всех смерти, а их имения захватить; это и совершилось»...

«Временник Ивана Тимофеева». Цит. по книге Гумилева, с. 447

В условиях интервенции, краха центральной власти и армии, последней надеждой Московской Руси стало народное сопротивление, освещенное идеей общественного сплочения во имя защиты Отечества. Сословные противоречия, характерные для предыдущего периода Смутного времени, в определенной мере уступи-

ли место общему религиозно-национальному единству. Силой, сплотившей все социальные группы, выступила православная церковь, увидевшая смертельную угрозу себе со стороны католицизма и униатства, состязаться с которыми в борьбе задуши сограждан она не умела и не хотела.

Заточенный в Кремле патриарх Гермоген продолжал распространять через своих сподвижников грамоты, призывая соотечественников бороться с иноверцами и смутьянами. Центром православной патриотической пропаганды выступил Троице-Сергиев монастырь, где воззвания составляли архимандрит Дионисий и

келарь Авраамий (в миру Аверкий) Палицын.¹⁷²

С марта по октябрь 1611 года Дионисий и Палицын разослали грамоты Гермогена и свои в Казань и другие низовые города, в Новгород Великий, на Поморье, в Вологду и Пермь, в которых говорилось:

«Православные христиане, вспомните истинную православную христианскую веру... покажите подвиг свой, молите служилых людей, чтоб быть всем православным христианам в соединении и стать сообща против предателей христианских... Пусть служилые люди без всякого мешканья спешат к Москве, в сход к боярам, воеводам и ко всем православным христианам».

Троицкие грамоты попы публично зачитывали на площадях и в церквях городов. Так было и в Нижнем Новгороде — крупном торговом городе на Средней Волге. Там ее читал в Спасо-Преображенском соборе протопоп Савва Ефимьев. Чтение грамоты закончилось горестными восклицаниями людей и вопросами: «что же нам делать?». И тут раздался громкий голос: «ополчаться!» Это сказал земский староста Кузьма Минин, по прозвищу «Сухорук»: «ремеством говядарь» (торговец мясом), «муж рода не славного, но смыслом мудр».

Известны скудные сведения о жизни Кузьмы до 1612 года. Ему было тогда около 50 лет. Он роДился в многодетной семье богатого соледобытчика Мины Анкудинова из Балахны. Мина являлся совладельцем нескольких больших «рассольных труб» (промыслов).

Интересно то, что совладельцем принадлежавшей Мине Анкудинову трубы Лунитская был... Дмитрий Михайлович Пожарский!

Так что, прежде чем стать товарищами по ополчению, Кузьма Минин и князь Пожарский были уже хорошо знакомы.

Сочетание богатства, честности и деловых способностей вызывало уважение горожан к Кузьме Минину, избравших его земским старостой. Земский (точнее — посадский) староста фактически был посредником между центральными властями (московской администрацией, назначавшей в города воевод) и горожанами. Главной функцией земских старост являлся сбор налогов с населения, что, естественно, придавало им немалый авторитет. В годы Смутного времени, когда после каждого переворота прежнего царя объявляли незаконным, а то и сразу было два «царя», законность большинства воевод стала сомнительной, а их реальная власть уменьшилась. Соответственно, роль земских старост возросла еще больше.

Предложение Минина «ополчаться» решительно поддержал упомянутый протопоп Ефимьев. Он обратился к пастве со словами, содержавшими все тот же тезис о «страшной угрозе латинства»:

«Увы нам, чада мои и братия, пришли дни конечной гибели — погибает Московское государство и вера православная гибнет. Горе нам!.. Польские и литовские люди в нечестивом совете своем умыслили Московское государство разорить и непорочную деру в латинскую многопрелестную ересь обратить!»

Речь Саввы убедила большинство горожан поддержать Минина. Однако объявились и оппоненты. Когда Минин заявил: «Сами мы не искусны в ратном деле, так станем кличь кликать по вольных служилых людей», послышались вопросы: «А казны нам откуда взять служилым людям?»

Минин ответил: «Я убогий с товарищами своими, всех нас 2500 человек, а денег у нас в сборе 1700 рублей; брали третью деньгу: у меня было 300 рублей, и я 100 рублей в сборные деньги принес; то же и вы все сделайте». «Будь так, будь так!» — закричали в ответ.

Староста начал сбор денег.

Некая купеческая вдова сказала: «Осталась я после мужа бездетна, и есть у меня 12 тысяч рублей, 10 тысяч отдаю в сбор, а 2 тысячи оставлю себе». Богатые купцы Никитовы, Лыткины и Дощанниковы дали более девяти тысяч рублей. Семья промышленников Строгановых пожертвовала 4660 рублей.