Воины Новороссии. Подвиги народных героев

Вся страна в шоке была, когда наши отходили, оставляя Изюм, Купянск…

Отец:

— Он на связь перестает выходить. Раз в неделю если позвонит, то это хорошо. И как всегда: «Все нормально…» Ну, он ведь мне сказал: «Тяжелое положение, некому воевать. И из-за этого нас туда бросают». Ну, а он, как всегда, в самых первых рядах. Ну, и они туда поехали… Я не знаю, как там получилось, но пару раз он позвонил, что даже бой было слышно. Стрельба. Взрывы. Хлопки…

Я прочитал из представления о том, как 25 сентября, отражая наступление, подбили пять танков.

Отец:

— Извините, я перебью. После отпуска (после ранения) он попал на учения. И он после учений звонил: «Ты представляешь, они ни одной мишени не поразили, а я сел и три мишени из трех выбил…»

— Вот пополнение, которое нужно учить, тренировать, — вздыхал я.

Отец:

— Он мог что с танка стрелять, что с пулемета. Сетовал: «Отец, никто не смог, а я три мишени завалил…» — «Ну, молодец»… С пулемета стрелял. С гранатомета. Вот еще рассказывал, что когда на высоте был, приходилось прикрывать то ли машины, которые подъехали… И они со стрелкового оружия отражали нападение на их пост…

Я продолжил чтение выдержек из представления о последнем бое лейтенанта Данильченко, о том, как он прорвался к окружаемому подразделению и отбил пулеметным огнем врага, как увидел очередную группу, которая окружала, отбивал ее.

— Потрясающий мальчик…

Отец:

— Помимо описания. Как получилось, когда вручили Звезду Героя, с соседней деревни отец военнослужащего пришел к деду, моему отцу, и рассказал, что его сын как раз попал в эти переплеты и как раз Николай и дал им возможность уйти.

Я чувствовал, как Иван Николаевич еле сдерживался, не мог говорить.

Но потом:

— Он приходил к моему отцу и сказал: «Спасибо». И: «Мы знали, что этот экипаж помог нам, когда уходили…»

Голос Ивана Николаевича дрожал. Я еле сдерживался сам, а глаза все равно повлажнели.

Немного придя в себя, Иван Данильченко:

— Когда на сына похоронку получил, первое, что узнал: тело его забрали, ребята его не бросили… И с парнем из его экипажа разговаривал по телефону, тот сказал: «Он (Николай) своих никогда не бросал… Мы не могли по-другому». И они тело забрали…

12. Память

— Как чтут Николая Данильченко? Вот Герой России Крынин в Воронеже. Улицу назвали его именем. Школе должны вот-вот присвоить (впоследствии присвоили. — Примеч. авт.). В кадетском корпусе мемориальная доска. В Хохле, где упокоился, — бюст…

Иван Николаевич:

— Вот когда вручали Звезду Героя. Накануне у меня спрашивали: «Как бы вы желали, чтобы увековечили память?» В Омске есть кадетский корпус, где Коля учился. Он безымянный. У него нет имени. И я попросил всех, чтобы имя сына присвоили кадетскому корпусу. Но как бы сказали, что это уж слишком большая честь, и потихонечку на тормозах…

Во мне что-то поднялось, готовое взорваться.

Отец:

— Пока, если по-русски сказать, ни черта не сделали… Вот вы сейчас со мной говорите, а ездили и получили медаль, которую он не получил, «За боевые отличия».

Когда я посмотрел присланное фото удостоверения, то увидел, что лейтенант Данильченко был награжден медалью 12 сентября за две недели до своего последнего боя.

Иван Данильченко:

— Насчет кадетского корпуса… Наш губернатор сказал, что это как бы не их, а Министерства обороны…

Но на награждении был командующий Северным флотом адмирал Моисеев — это Министерство обороны.

Отец:

— У нас еще новый кадетский корпус открылся, а старое здание — исторический памятник. И там памятные доски. На войну люди уходили. О них там. Я говорю: «Давайте сыну тоже памятную доску поставим…», а они говорят: «Да нет, здание аварийное». Я: «Но исторический памятник. Его все равно сносить не будут…» И пока ничего…

А я в уме перечислял: в школе, в деревне, на кадетке, на институте танковом, на доме, где жил… Вот где должны появиться памятные доски.

И:

— Я считаю, что наша Россия в долгу перед этими мальчиками…

Отец:

— Сто процентов! Я вот, честно говорю, не понимаю. Вот номера школ. Не то что я за своего сына. Вот на кладбище: родители рядом хоронят и разговаривают: назовите… Пусть не Герой России, почему не дать имя пацана, который погиб… Почему у нас все школы по номерам? А вы давайте по именам… Мне один деятель, пока не присвоили еще Героя, звонил: «Чего вы там?.. Еще не присвоили…»

— Вот дурачок…

— А я ему: «Да вы знаете, присвоят не присвоят, он для меня Герой. Он в двадцать три года, не жалея своего живота, не жалея своей жизни, после ранения поехал туда, а то, что вы здесь сидите…»

— Именно здесь, а не там…

Николай Данильченко

Отец:

— Были такие нюансы… Да и в военкомате вместо сына похоронку на меня выписали… Что я погиб…

— Ну черт-те что…

— Вот помогла нам церковь. Как узнали, что сын погиб, поддержка моральная, духовная. Батюшка нас вытянул, что мы с женой с ума не сошли… Вот внуки, что остались, мы каждый день у них…

— Плачете…

Отец:

— Похороны мы сами организовали, никто нам не помогал… Почетный караул был — да, с танкового училища. А остальное мы сами… Насчет памяти лично я здесь еще ничего не видел…