Войны новых технологий

Д. Дондурей многократно пишет о «двоемыслии» современной постсоветскй политики [1]: «Казалось бы, все мы давно обладаем навыками вычитывать истинное содержание сообщения, часто зашифрованного в разных обличьях. Знаем, что когда у нас миллионы раз произносятся слова „инновации”, „модернизация” – это значит, что с помощью потемкинских деревень и иных фантомов будет сохраняться вековечное положение вещей. И действительно, в какое-то мгновение за ненадобностью эти слова полностью исчезли из нынешнего политического лексикона. Когда становится модной „суверенная демократия”, опытные люди понимают: речь идет совсем о другом. Если декларируют: управление „должно вестись в постоянном диалоге с профессиональными сообществами”, а решение – приниматься после разносторонних экспертиз – будьте уверены: в конечном счете в девяти случаях из десяти они будут волюнтаристски приняты вышестоящим начальником в соответствии с его личным пониманием «политического момента».

Кстати, для России более четко выпячен и конфликт смыслов. Смыслы «либералов» лютой ненавистью ненавидят «патриоты». Патриотические смыслы не вызывают счастья у «либералов». Вообще это, вероятно, традиционное противопоставление западников и славянофилов, которое происходит в России столетиями.

Россия может испытывать определенные периоды агрессивности по отношению к чужим смыслам. Но это не значит, что перед нами вечные периоды. Наступление этого периода сегодня можно увидеть по словам М. Леонтьева [2]: «Исходя из понимания того, что для Путина суверенитет является безусловным приоритетом, то есть мы находимся как раз в ситуации крайней необходимости, когда надо принимать жесткие и чреватые риском решения, мы не имеем никаких оснований сомневаться, что такие решения будут приняты. Для этого просто должны быть готовы и технология, и идеология».

Россия хочет, но не готова жить в изоляции. В разные периоды своей истории ей это удавалось, однако сегодня мир настолько сблизился в своих основных параметрах, стал настолько взаимозависимым, что изоляция уже не несет тех позитивов, которые она могла бы нести в прошлом. Даже более или менее закрытый Советский Союз все равно был открыт западному влиянию, сегодня же западные информационные и виртуальные потоки вообще превзошли все прошлые варианты.

Россия сегодня вынуждена принимать западные смыслы, даже если она этого не хочет. Выросли уже другие поколения, которые намного более космополитичны, чем раньше. Мир стал иным, где слова «занавес» или «изоляция» уже очень трудно удержать.