Войны новых технологий

Есть еще одна проблема, которую можно обозначить как необходимость иных конфигураций политических игроков, чем при привычном противостоянии, существующем до настоящего времени. Эта сложность возникла при разработке лазерного оружия. Один из участников этого противостояния с советской стороны вспоминает: «Напряженная экспертно-аналитическая работа, в которой довелось участвовать и мне, шла за кулисами этой драмы. Нам удалось выйти на более глубокие ее слои. Сразу после выдвижения Рейганом идеи щита, основанного на лазерно-космическом вооружении, мой учитель академик Раушенбах обратил внимание на его непредвиденное новое качество. Впервые в военной истории появляется оружие, для которого скорость нападения сравнялась со скоростью оповещения. Для участия человека в контуре управления не остается никакого временного зазора, гашетку приходится передавать роботам. По той же причине мирное сосуществование двух и более лазерных систем на орбите принципиально невозможно: любой неопознанный космический объект, могущий оказаться носителем боевого лазера, должен быть мгновенно уничтожен. Как разъясняли мы в диалоге с коллегами из Heritage Foundation, вопрос из сферы военной технологии переходит в сферу собственности: у системы лазерно-космической защиты может быть только один хозяин. Тогда речь шла о международной организации, за которой должна быть закреплена монополия на развертывание космического щита. Эта позиция успела приобрести влиятельных сторонников в самом верхнем эшелоне советского руководства и едва не оказалась в центре очередного саммита. Но с распадом страны диалог по проблеме остановился» [33].

Это та же проблема принятия решений, только в ситуации, когда из-за нехватки времени уже невозможно вмешательство человека, а последствия еще больше, чем в случае боевого робота. Кстати, как известно, были ситуации, причем несколько, когда дежурный офицер с советской стороны не принимал решения об ответном ударе, хотя по радарам, казалось, что США уже нанесли удар первыми.

В заключение о парадоксальной теме, которая также возникла в этом контексте, – это искусственный интеллект и фашизм [34–36]. К. Кроуфорд обратила внимание на опасность попадания искусственного интеллекта не в те руки. Сегодня мы видим, как развитие искусственного интеллекта идет параллельно с ростом в мире ультранационализма, правого авторитаризма и фашизма. Она называет эту ситуацию темными временами и ставит вопрос, как защитить уязвимые и маргинализированные сообщества от потенциального использования этих систем для наблюдения, преследования и депортации. Речь идет, например, о работах, где ищется связь между лицом человека и его возможным криминальными действиями. Именно это она и относит к проявлению фашизма. У нее есть и отдельная работа, анализирующая связку наблюдения с big data [37].

Кстати, Кроуфорд, сама являясь специалистом по big data, скептически относится к идее, что известная сегодня фирма в связи с президентскими выборами в США Cambridge Analytica сыграла решающую роль как в Brexit, так и в избрании Дональда Трампа. Правда, как она считает, в ближайшие несколько лет это станет действительно возможным. Кроуфорд заявляет по этому поводу: «Это мечта фашиста. Власть без подотчетности».