Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина

Зимой 93-го года в Душанбе не топили, и в каждой квартире стояли печки-буржуйки. Газа в городе тоже не было, готовили во дворе на кострах. В качестве топлива пилили деревья на улицах: до войны Душанбе был очень зеленым. Цена на квартиры в Душанбе в те дни приблизительно равнялась стоимости отправки контейнера с вещами в Россию. На душанбинских барахолках торговали по смехотворным для Москвы ценам. Лично меня поразила даже не торговля золотом за треть московской стоимости, а товары наименее удачливых коммерсантов. Продавали все: сломанные будильники, откровенно рваные ботинки.

Таджикские женщины

В городе процветала проституция. Девушка на ночь здесь стоила около 10 долларов, но можно было и попросту купить женщине продуктов. Не знаю, правда ли это, но приходилось слышать, что в горах, где из-за войны с продуктами было особенно туго, женщину можно было купить и за банку тушенки. Возможно, это преувеличение, но в кишлаках было действительно очень тяжело. Основными клиентами голодных таджичек были российские военнослужащие, получающие по местным меркам просто бешеные деньги. Газеты были полны объявлениями: «Выйду замуж, познакомлюсь с российским военным». Для многих местных девушек российский военный стал не профессией, а средством передвижения (местный вариант советской шутки о евреях). Связав с ним судьбу, девушка через некоторое время могла уехать в «богатую и сытую» по ее представлениям Россию.

«Медведь умер, но медвежата живы!»

В гражданской войне в Таджикистане участвовали две противоборствующие стороны: «прокоммунистический» «Народный фронт» и «Объединенная таджикская оппозиция», костяк которой составляли исламисты, слегка разбавленные «демократами». «Советский Союз — это был могучий медведь. Сегодня он умер. Но медвежата живы! Мы еще поборемся!» — на хорошем русском языке раскрыл мне свое видение происходящего в республике лидер «Народного фронта» Сангак Сафаров.

Этот пожилой, крепкий мужчина со шкиперской бородкой, напоминавший постаревшего Абдуллу из кинофильма «Белое солнце пустыни», с первых же минут беседы производил впечатление хотя и не слишком образованного, но явно необычного человека. Буфетчик по профессии Сангак Сафаров был известным в республике уголовным авторитетом, проведшим в общей сложности за решеткой 23 года. Интересно, что этот матерый уголовник оставался «глубоко советским человеком», искренне переживал по поводу распада СССР и просто не мыслил будущее Таджикистана без России.

Пастух

Кардинально другое восприятие мира оказалось у лидеров оппозиции. «Таджикский мусульман хочет жить по вере, но наши кафиры и Россия против. Война от этого», — говорил мне на ужасном русском заросший бородой председатель «Объединенной таджикской оппозиции» и лидер Партии исламского возрождения Саид Абдуло Нури.

Кстати, и он сам, и его окружение произвели на меня диковинное впечатление. Одетые в национальную одежду и очень плохо говорящие по — русски (редкость для таджиков в СССР), активисты партии умудрились сохранить образ жизни, который вели их предки до российской «колонизации».

Беседуя со мной, они все время подчеркивали, что таджикские мусульмане не хотят жить «по русским правилам», когда женщины сидят рядом с мужчинами в автобусе, в магазинах продается спиртное, а по телевизору показывают фривольные сцены.

«Поймите, мы, таджики, совсем другие, чем русские. Вот как-то брать у меня интервью пришла американская журналистка, одетая в шорты. Я искренне хотел ей помочь, но ее наряд настолько смущал меня, что разговор не получился», — откровенничал со мной заместитель председателя партии Мухамадшариф Химатзода.

Справедливости ради стоит отметить, что среди членов оппозиции попадалось немало образованных и вполне светских людей. Причем не только среди «демократов» и националистов — люди достаточно широких взглядов встречались и среди исламистов.

В качестве примера можно назвать заместителя председателя «Объединенной оппозиции», бывшего казикалона (глава мусульман) Акбара Тураджонзода. Пожалуй, более всего в этом человеке поражали два качества: удивительная гибкость, умение настроиться «на волну» собеседника и почти детское любопытство. Как-то во время межтаджикских переговоров в Исламабаде я брал у него интервью в его номере, и вдруг на улице заиграла громкая музыка. Полноватый священнослужитель проворно вскочил на кровать и стал выглядывать в окно.

Поняв, что это пакистанцы играют свадьбу, лидер оппозиции вернулся в кресло и как ни в чем не бывало продолжил беседу.

Во дворе своего дома

Этот прекрасно говорящий по — русски, живой и обаятельный человек очень любил общаться с иностранными журналистами. Главной его задачей было убедить «этих скептиков», что оппозиция «это не средневековые малограмотные фанатики», а образованные и терпимые к чужому мнению люди. В то же время и бывший казикалон, и его единомышленники не пытались скрывать, что хотят дистанцироваться от России, а родственный по культуре Иран им гораздо ближе, чем бывшая метрополия.