Войны за Бога. Насилие в Библии

Мы уже упоминали о том, как Тиндаль критиковал тексты о завоевании Ханаана с их потенциальной возможностью служить оправданием для милитаризма и империализма позднейшего времени, но его мысль глубже: он находит в Библии преступления против разума. Сначала Тиндаль вводит простой принцип: «Даже когда буквальный смысл Писания совершенно очевиден, он не должен противоречить тому, что Разум говорит нам о природе и существе Бога». Если принять этот принцип, при чтении Ветхого Завета нужно непрерывно заниматься удалением сорняков. Фактически, отмечал он, в Библии многое перевернуто с ног на голову: «Чем более святого мужа представляет Ветхий Завет, тем более дико его поведение». Разум требует иного. Тиндаль считал, что эти противоречия порождены помрачением ума или чьим-то коварным корыстным интересом: «Без сомнения, порочным священникам было выгодно представить Бога в искаженном виде и привести в одном Завете такие правила, которые противоречат содержимому другого, который они тоже, дай им волю, могли бы использовать для своих целей»{296}.

Тиндаль постоянно возвращался к теме покорения Ханаана. Он видел не только то, что акты насилия, сопровождавшие завоевания, были ненужным зверством, но и то, что любая попытка оправдать их порождала все более глубокий абсурд. Быть может, рассуждали апологеты, Бог использовал ханаанеев для устрашения других, чтобы прочие народы не повторяли их преступлений. В таком случае, говорил Тиндаль, Богу нужно было действовать чудесным образом, чтобы всем ясно показать, что истребление народов производил он сам. Он бы не использовал для этого израильтян, у которых здесь были свои корыстные интересы – захватить землю. Кроме того, Бог должен был бы дать ханаанеям понять, что это наказание свыше, и тогда они не стали бы сопротивляться евреям, выступавшим в роли служителей Божьих. «Иначе разве не сложилась бы там ситуация, когда действуют два противоположных права: право евреев, укрепленное откровением, лишить ханаанеев жизни и право ханаанеев, опирающееся на естественный закон, защищать свою жизнь?»{297}

Как бы там ни было, продолжал Тиндаль, наказывая ханаанеев, израильтяне сами совершали преступления против человечности:

...

Если Бог наказывал ханаанеев за то, что они нарушили естественный закон, как мог он потребовать от израильтян действовать вопреки тому же закону, велев им убивать мужчин, женщин и детей, которые не причинили им ни малейшего зла?.. Как мог Бог в этом случае выбрать людей, столько же склонных к идолопоклонству, как и сами ханаанеи?{298}

Вместе с другими деистами Тиндаль оказал глубокое влияние на либеральных христиан. Среди прочего, знаменитая фраза Джефферсона о «стремлении к счастью» как фундаментальном праве человека, вероятно, объясняется влиянием Тиндаля. Его труды также заметно поспособствовали тому, что библейская критика обрела право на существование. Одним из его известных учеников был Герман Самуэль Реймарус, основоположник немецкой школы высшей критики. Подобно Толанду, Реймарус насмехался над ортодоксальными апологетами, оправдывавшими убийство ханаанеян. Кто, спрашивал он, всерьез поверит, что израильтяне осуществляли Божью справедливость, когда убийцам это преступление приносило такую великую выгоду? Допустим, продолжал он, ханаанеи были грешнее всех на свете, но свидетельство об их грехах оставили только те люди, которые их уничтожили, а потому в их интересах было дать подобное объяснение трагедии. Очевидно, не только сегодняшние многоопытные критики отмечают в Библии такие места, которые звучат как военная пропаганда{299}.

Отказ от Бога

Во времена Толанда западный мир уже мучительно искал новые подходы к Писанию, и к началу XVIII века широкое распространение получили некоторые радикальные подходы. Деисты утверждали: хотя Бог и сотворил наш мир, священные книги и традиции были порождением культуры человека и несут на себе печать ограничений иных эпох. Появились ученые, критически исследовавшие Библию, которые сделали вывод о том, что Библия создавалась на протяжении долгого времени, а ее самые ранние слои относятся к периоду крайне жестоких нравов. И потому, говорили критики, современным верующим не следует думать, что жестокие повествования о покорении Ханаана обладают духовным авторитетом для позднейших поколений. Услышав такие рассуждения, ортодоксальный верующий должен был бы спросить: «Вы что, считаете, что в нравственном отношении стоите выше Бога?» А скептик мог бы сказать в ответ: «Если Библия верно приводит слова Бога, то я действительно выше, а если нет, почему я должен относиться к ней с таким почтением?»