Войны за Бога. Насилие в Библии

...

За этими словами сокрыты тайны… Мы не должны оставлять внутри ни одного из демонов, которые живут в хаосе и правят бездной, мы должны их всех уничтожить… Потому все святые убивают жителей Гая: они уничтожают их и никого не щадят… Пусть город Гай обшарят наши острые мечи, мы уничтожим всех обитателей хаоса, все вражеские силы… Иисус пришел и поразил всех царей, владевших в нас царствами греха, и он повелел нам уничтожить всех этих царей, никого не оставляя в живых{327}.

В сражении с демонами пленных брать не полагается.

Хотя в Средние века западные читатели редко могли изучать греческие тексты, они обращались к аллегорическим толкованиям, следуя за Августином. Подобно своему предшественнику Оригену, Августин не видел проблем в повествованиях Библии об убийствах, поскольку не считал их прямолинейными историческими отчетами. Каждую часть Священного Писания следует понимать в контексте большой истории, которая достигает кульминации во Христе, и только в таком контексте каждая часть текста обретает свой смысл. Такой подход, разумеется, вполне работал в случае «войны с Амалеком, имеющей пророческий и символический характер»{328}.

Августин обычно не говорил, что такое-то толкование данного текста вернее всех прочих: читатель может выбрать то или иное понимание. Для него было важно то, что любой отрывок читается в контексте целого, как часть всей Библии, а не как отдельная запись о событии прошлого. «Какое бы толкование мы ни считали истинным, благочестивый ученик Писания должен понимать, что в любой заповеди, любом поступке, любой истории можно найти их цель и символическое значение»{329}. Похоже, Августин понимал, что не надо ставить рамок аллегорическим значениям, которые «благочестивый ученик» может найти в тексте. Фактически все что угодно предпочтительнее буквального смысла.

Резня в благочестивых гимнах

Подобные аллегорические толкования приобрели особую популярность в Средние века и эпоху Реформации, к ним прибегали и гораздо позже. Такое духовное понимание имело то великое преимущество, что ограничивало приложение текста к актуальным ситуациям и конфликтам в реальном мире. В 1637 году колонисты Новой Англии вступили в кровопролитную схватку с индейцами пэко, которых белые, что неудивительно, идентифицировали с Амалеком. Радикальный пуританин Роджер Уильямс написал письмо к Джону Винтропу, протестуя против пролития «невинной крови» во имя священной войны. Уильямс не сомневался в том, что колонисты были новым Израилем, однако он предупреждал, что практическую политику не стоит строить по модели Амалека: «Можно доказать многими аргументами, что постоянная война Господа с Амалеком имеет сверхъестественный и мистический характер». Другие библейские отрывки противоречили этой истории, и их следует признать более важными, потому что они носят скорее исторический, нежели мистический характер{330}.

Великая традиция аллегорического толкования распространялась через гимны и литургические тексты. Исход и завоевание Ханаана как духовные события обрели новую популярность с распространением гимнов в XVIII и XIX веках. Верующие пели: «Я иду в страну Ханаанскую, где душа уже не умирает». Последним препятствием на пути к этому месту предназначения была река Иордан, символизировавшая смерть:

...

На опасном берегу Иордана стою

И жадно гляжу

На прекрасную землю Ханаана,

Где находится мое владение.

Местные жители Ханаана, которые мешали Израилю двигаться к его владению, разумеется, были олицетворением сил мрака. Чарльз Уэсли точно повторял рассуждения раввинов, когда говорил, что Амалек есть сила греха, а не явление внешнего мира. Вот что говорит об этом один из его гимнов:

...

Иисусе, мы дерзаем уповать на Тебя

Вопреки внутреннему Амалеку,

Он скоро будет искоренен

С самим его именем, источником греха.

Не менее решительно последователи Уэсли клялись уничтожить ханаанеев{331}.

Позднейшие поколения христиан также понимали завоевание и сопровождавшие его убийства в духовном смысле. Это значило, что побежденные племена были просто яркими и порой гротескными символами нравственного зла. Проповедник XIX века Джонатан Бейли говорил: «Амореи – это похоти сердца; хетты – это более хитрые и осторожные враги интеллектуального самообмана; ханаанеи представляют зло в целом». Поэтому христиане «должны духовно искоренять ханаанеев, хеттов и амореев» {332}.