Воительница и Сфинкс

— Как я тебя понимаю! — выпалила Габриэль, и, взглянув на нее, Аталанта кивнула.

— Пожалуй, понимаешь, — признала она, и ее задумчивые глаза надолго остановились на девушке. Наконец она поежилась и снова устремила взгляд на пламя. — На чем я остановилась? Ах да, я шла по свежему следу ивдруг услышала, как юноша закричал, а потом завизжал от ужаса. Он вылетел из-за кустов, а по пятам за ним несся чудовищный кабан. Это был он — вепрь Артемиды! Под копытами гигантского пятнистого зверя дрожала земля. Крик юноши оборвался… — Аталанту передернуло, она закрыла и вновь открыла глаза. — Вепрь замер в десяти шагах от нас, и я готова поспорить, что сам Цербер не так ужасен! Он был выше любого из нас, широк в груди, словно вол, но очень быстр и проворен. Щетина в локоть длиной торчала из его морды, а глаза были, — Аталанта зажмурилась и задрожала, — были красны, как кипящая кровь. Воплощение зла. Я смотрела в эти глаза и видела там свою смерть, видела, какой она будет. Взгляд его приковал меня к месту. Но, похоже, чудовище не могло решить, кого растерзать первым, и это дало мне единственный шанс. Вепрь остановил взгляд на Мелеагре и шагнул вперед. Я выхватила стрелу, натянула тетиву, кое-как задержала дыхание, чтоб прицелиться, и выстрелила. Стрела впилась зверю в холку, нанеся глубокую, но не смертельную рану. Вепрь испустил оглушительный рев, развернулся и ринулся напролом сквозь кусты. Разумеется, мы кинулись вдогонку.

— Вдогонку? — выдохнул Гомер, — Вы побежали за гигантским раненым кабаном? Кинулись в кусты, где ничего не видно в двух шагах?!

Охотница кивнула и облизала губы:

— Мы не могли его упустить. Он был смертельно опасен. Если б он ринулся в поля, вымещая свою ярость, убивая всех на своем пути, это было бы на моей совести, ибо я ранила вепря, а не сразила его. Я бежала изо всех сил, как только появлялась возможность бежать по этой неверной, болотистой земле, и, сами понимаете, позади мчался Мелеагр. Он отстал не так уж сильно, — прибавила Аталанта, и линия ее губ смягчилась. — Когда мы выскочили на поляну, вепрь был уже там, и дюжина охотников окружала его. Четыре копья и множество стрел торчали в могучем загривке. Он истекал кровью, но все еще был опасен. Кастор, — кажется, это был он — поймал голову чудовища и запрокинул ее назад, навалившись всем телом. Мелеагр бросился вперед и могучим ударом перерезал вепрю горло. Мы потеряли двух прекрасных охотников. Как споют когда-нибудь: только двух, — и одолели чудовище.

Она опять напряглась:

— На праздничном пиру герои собрались чествовать Мелеагра, хотели вручить ему шкуру вепря как заслуженный трофей, ибо смертельный удар нанес он. Царевич отказался от награды и убедил всех, что шкура принадлежит мне, поскольку я нанесла первый удар и спасла ему жизнь. Алфея… она никогда не простит мне этого… — Аталанта качнула головой и попыталась изобразить улыбку. — Что ж, вы хотели историю, вы ее получили. Жаль, что я не лучший рассказчик, — она резко поднялась и ушла прочь от костра.

Гомер посмотрел ей вслед.

— Мелеагр… знакомое имечко, — сказал он задумчиво. Габриэль похлопала его по руке:

— Он умер, — тихо произнесла она. — В ту самую ночь. Я слышала пять или шесть разных версий, но все онисходились в одном: он погиб, потому что уступил ей шкуру. Царская семья и все участники охоты пришли в бешенство, — девушка повернулась и бросила взгляд туда, где скрылась охотница. — Бедняга! Наверное, ужасно любить человека, о котором у тебя остались только воспоминания… да еще такие.

Зена была настроена скептически:

— Может, она и не любила его, Габриэль. Не у всех такое чуткое сердце, как у тебя. Скорее всего, она чувствует себя виноватой, потому что не принимала Мелеагра всерьез. Если вообще что-нибудь чувствует, — добавила она сквозь зубы. Габриэль смущенно посмотрела на подругу. — Не обращай внимания, забудь. Пойду посмотрю, как там Арго, и лягу спать. Советую последовать моему примеру: завтра день не из легких. Мы тронемся перед рассветом — она ушла в сторону, противоположную той, куда отправилась охотница. Габриэль вздохнула:

— Видел ее глаза? Аталанты? Мне все-таки кажется, что она была влюблена и, вероятно, сама не понимала этого, пока не стало слишком поздно. Похоже, она не из тех, кто прямо скажет: «Я тебя люблю», — девушка искоса посмотрела на Гомера, — как твой отец. Некоторые люди держат чувства в себе, потому что не знают, как их выразить, или боятся, что их не поймут. Думаю, Аталанта как раз такая.

— Да, — мягко отозвался Гомер. — Грустно, не правда ли?

Он взял руку Габриэль, нежно удержал в своей ладони, потом продекламировал:

Тая в твоих нежно-теплых руках, как свеча,
Тайны немые вверяю устам твоим вещим.
Светлолюбимый, постигнешь меня до предела!
О, незабвенный, тогда же оставишь навек!

Девушка изумленно посмотрела в его глаза: