Воительница и Сфинкс

Наверное, лучшим решением сейчас будет вернуться и вздремнуть. Аталанта была абсолютно разбита, после марафона по холмам и равнинам ноги у нее невыносимо болели. «Соперничать с Зеной не просто. Чтобы быть первой, самой обнаружить улики, надо выложиться полностью. Пора отправляться спать». Аталанта посмотрела на лагерь, воительница сидела на прежнем месте и подбрасывала в огонь тонкие прутья, а место неугомонной болтушки занял молоденький поэт с чистым личиком. Как он много жестикулирует! Куда больше Эндимиона. «Пожалуй… не такой хорошенький, — подумала охотница, — да и постарше… на год, наверное. Подрастая, юноши теряют свою прелесть». Она решила пождать еще немного: не хотелось ей повторять недавний опыт и подвергаться расспросам. Гомеру почти удалось проникнуть к ней в душу, он разбудил чувства, о которых она предпочла бы забыть. Не стоит пока подходить — пусть он сначала заснет.

Гомер бросил очередной взгляд на сидящую подле него девушку в тяжелых воинских доспехах.

— Надеюсь, ты не сочтешь меня навязчивым, но Габриэль так много говорила о тебе…

— Не сомневаюсь, — Зена бросила взгляд на подругу, калачиком свернувшуюся на своей половине плаща, иулыбнулась. — О тебе она тоже рассказывала.

Воцарилось дружеское молчание, и слышно было, как ветер шелестит в верхушках деревьев, как потрескивает огонь. Наконец юноша произнес:

— Знаешь, ведь Габриэль победила меня в поэтических состязаниях, когда мы поступали в Академию. Ее история оказалась лучше моей. Легенда была просто чудесна.

— Она говорила мне. Ты заслужил свое место, Гомер.

— Я… Спасибо. Пока она спит, я хотел бы извиниться. Прости, если я путаюсь под ногами. Я делаю все, что могу, чтобы не мешать вам, — Гомер неловко повел плечами и задумался, глядя в землю. Зена молча ждала, когда он снова заговорит. — Я сказал Габриэль, что никогда раньше не видел, как свершается подвиг. Должно быть, это звучит эгоистично: маленькие дети в беде, а я сижу и предвкушаю, какую захватывающую песню смогу сочинить.

Зена успокоила его:

— Ты не путаешься под ногами, иначе я бы сразу возразила, — она улыбнулась и взглянула на спящую Габриэль. — Когда-то она решила, что пригодится мне. И оказалась права. Мне потребовалось долгое время, чтобы понять это. Сегодня я вижу гораздо больше, чем раньше. Проблемы не решаются одной только силой или доблестью, или меткими словами. Лишь все вместе может привести к успеху, — она остановилась ипожала плечами. — А разговоры и уговоры не мое призвание. К тому же один в поле не воин.

— Верно, — после затянувшегося молчания тихо произнес юноша. — Спасибо еще раз. Мне кажется, я тебя понимаю.

— Ну и хорошо, — протянула Зена, прикрывая рот ладонью и пряча широкий зевок. — Я, пожалуй, воспользуюсь собственным советом и пойду спать. Будь умницей и тоже ложись.

— Постараюсь уснуть, — согласился Гомер и прибавил совсем другим, подкупающе обаятельным тоном: — Сначала отгадай загадку.

Я дар богов, но мной владеют люди.
Кто бережет меня, а кто бросает,
Могу лететь, как бешеные кони,
Могу, как дуб, врасти корнями в землю.
Пусть каждый выбирает для себя:
Я оборвусь, исчезну без следа,
Иль вопреки законам — буду вечной.

Он посмотрел Зене в глаза, быстро отвел взгляд. Воительница покачала головой:

— Я не занимаюсь загадками. Расскажи ее Габриэль, она оценит. Конечно, это — жизнь.

К ее удивлению, Гомер вздрогнул, а потом беззвучно рассмеялся;

— Кажется, я сейчас скажу то, что не следует говорить так прямо, — выдавил он, наконец. — Ты гораздо умнее, чем думаешь, Зена. Не надо себя недооценивать.

Зена чуть заметно улыбнулась:

— Моя самооценка в порядке. Мне просто повезло.

— Габриэль много говорила о вас, о вашей дружбе. Как все начиналось, и чем стало теперь.

Повисло молчание, которое Зена предпочитала не нарушать. Она задумалась и ушла в себя. Чтобы не обижать Гомера, воительница ответила неопределенным: «М-м». Тот кивнул:

— Знаешь, мне так странно сидеть с тобой у костра и говорить по душам. Ты воин, а я, даже разозлившись, никого не могу ударить. Я вырос в сонной деревушке, где не знали ни войн, ни напастей. А ты…