Воительница Лихоземья

– Айрик был прав, – наконец роняет друг. – Я совершенно не чувствую разницы. Казалось бы, я добыл перо оттерикса, но кому и что я этим доказал? Разве я не должен снова чувствовать близость рая Рексасены?

Наступает моя очередь задумчиво уставиться на игру огня.

– Недавно я начала подозревать, что маттугр – воля не божественная, а людская. Традиция, обычай.

– Знаю, нужно радоваться возможности вернуться домой, но просто не могу не думать о всех тех людях, которые потеряли жизни в погоне за выполнением бессмысленного задания. Сколько наших деревенских умерли лишь потому, что оказались в Лихоземье в одиночестве, изгнанные своими же родными?

Я поднимаюсь на ноги, обхожу костер кругом и опускаюсь на колени перед Сореном.

– Мы не можем изменить того, что уже произошло, но я изменю существующий порядок вещей! Когда я стану правителем в Серавине, то постараюсь сделать для деревни все возможное! Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы и в других селениях все наладилось…

Сорен убирает перо в мешок и притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на плечо.

– Найдется ли подле тебя место и для меня? – тихо и неуверенно спрашивает он. – Найдется ли время на меня, пока ты будешь занята всеми задуманными переменами?

Я улыбаюсь про себя.

– Теперь ты можешь вернуться домой и выбрать любую девушку из своей деревни. Я больше не единственный твой вариант. Ты больше не обязан уделять все внимание лишь одной пассии.

Сорен обнимает меня за плечи и поворачивает так, чтобы иметь возможность взглянуть мне в глаза. Я вижу, что он собирается запротестовать, но тут замечает выражение на моем лице.

– Да ты издеваешься!

Я лишь киваю.

Тогда он наклоняется совсем близко и шепчет на ухо:

– Возможно, ты и не являешься теперь моим единственным вариантом, но и из тысячи я выберу лишь тебя. Мою отважную воительницу.

– Говорит беспомощный воин.

– Есть ли шанс, что ты когда-нибудь перестанешь припоминать мне тех зирапторов?

– Ни единого.

Он неожиданно нежно целует меня в лоб. Этот поцелуй отличается от поцелуя в губы, когда я чувствовала его желание и страсть. Сейчас же я ощущаю себя любимой. Будто я – бесценный дар.

Губы Сорена ненадолго задерживаются на лбу, затем скользят по векам, щекам, уголкам рта. Его поцелуи слаще меда. Медленные, легкие, идеальные.

Мы отрываемся друг от друга, лишь когда в легких заканчивается воздух.

– Пламя слишком сильно разгорелось.

Я несколько секунд расцениваю слова Сорена как метафору, и только потом понимаю, что он говорил буквально. Про костер позади.

Каким образом я оказалась у воина на коленях? И когда успела наступить ночь?

– Потуши огонь и возвращайся ко мне, – с трудом выдавливаю я.

Он ухмыляется, и мое сердце замирает от его улыбки.

Пока он тушит пламя, я раскладываю одеяла в шалаше и убираю мешки в изголовье.

Сердце стучит как сумасшедшее, когда Сорен входит. Я отчаянно жажду, чтобы он меня снова поцеловал. Так он и поступает: один долгий поцелуй, и парень устраивается позади меня, прижимая к себе.

– Я рад, что ты разрешила мне спать рядом. Не уверен, что смог бы заснуть без твоего дыхания поблизости.

– Не привык спать в одиночестве?

– Да я целый год спал один!

– Значит, в Рестине у тебя все же была девушка?

– Таких, как ты, – никогда.

* * *

Стоит мне проснуться на следующее утро, как я ощущаю странный запах и морщу нос. Затем понимаю, что именно мы с Сореном – источник далеко не райского благоухания. Мы целый день карабкались по горам, да и кровь оттерикса на одежде делу явно не помогла.

– Нужно срочно отыскать ручей, иначе в следующий раз будешь ночевать снаружи.

– Да ты и сама источаешь совсем не цветочные ароматы.

Я шутливо толкаю напарника в плечо.

– Ты не должен говорить такие вещи девушкам.

– Я никогда тебя не обманывал, – парирует Сорен, – и не собираюсь начинать. Даже если придется озвучивать не слишком приятную истину, – он подкрадывается со спины и целует меня в затылок.

Как ни странно, но эти слова мне кажутся ужасно романтичными.

* * *

Спускаться вниз гораздо легче. К сожалению, налетать на преграду тоже становится гораздо болезненнее. Так мы все будем с ног до головы в синяках, когда доберемся до подножия!

Перо оттерикса такое длинное, что не умещается в заплечном мешке Сорена и выглядывает наружу. Его спасение.

Камни так и норовят вывернуться из-под ног, и все мое внимание сосредоточено лишь на том, чтобы не упасть. Почти сразу после преодоления очередного невидимого барьера мы натыкаемся на ручей и идем вниз по течению в поисках более удобного места для купания.

– Вчера, – замечаю я, – ты даже не попытался убить оттерикса. Лишь ранил его, чтобы отпугнуть.

– Все верно.

– Я рада, что ты так поступил, даже при том, что бестолковая птица меня клюнула, – я бессознательно прикоснулась к перевязанной ране.

– Мой маттугр заключался в том, чтобы украсть перо, а не убить чудовище. Оттерикс не напал бы на нас, если бы мы не вторглись на его территорию. Он совсем не такой злобный, как хайгозух, и нападает только при необходимости.

При упоминании озерного монстра я содрогаюсь.