Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора

В дни отпусков я посещал иногда своего дядю, брата моего отца. Старик скромно жил на Невском за вокзалом после своей неудачной служебной карьеры. В свое время он служил в министерстве финансов и быстро «шагал» по службе, так что его прочили даже в министры. Между тем он сошелся с портнишкой в доме своего отца и имел от нее ребенка. Как порядочный человек, он считал себя обязанным на ней жениться, но не хотел огорчать родителей. После смерти своего отца и матери он женился на своей Марине Онисимовне, одновременно бросил свою службу и вышел в отставку, считая, по тогдашним предрассудкам, невозможным иметь такую вульгарную жену и занимать высокое положение. И с тех пор на многие годы он заперся в стенах своей скромной квартиры, живя только на пенсию и довольствуясь обществом немногих скромных чиновников, сохранивших к нему доброе отношение. Дядюшка с тетушкой ничего не делали и по целым дням ходили из угла в угол, прикладываясь изредка к рюмочке, которая всегда стояла рядом с графинчиком в угловом шкапчике. Однажды я пришел к ним около пяти часов, когда обыкновенно подавали обедать, и застал тетушку, играющую с тремя чиновниками в винт. На мой вопрос, почему они сели играть так рано, дядя спокойно отвечал, что они сели играть еще вчера, после обеда. Таким образом, они, не вставая, играли целые сутки. С моим приходом сели обедать и после обеда опять играли до одиннадцати часов вечера. Вот это, я понимаю, увлечение. У дяди кроме старшей дочери, которая ужасно скверно относилась к родителям, сильно ее любившим, было еще два сына. Младший был офицером гвардейской артиллерии и женился при странных обстоятельствах на очень богатой купчихе. Он увлекся ее капиталами, а она – его красивой наружностью и гвардейским мундиром, но отец купчихи был против свадьбы и желал, чтобы его дочь вышла замуж за его приказчика, чтобы приданое осталось при торговом деле. Тогда дочь объявила отцу, что она согласна идти замуж за приказчика при условии, что на ее имя будет переведен большой дом и капитал в пятьсот тысяч рублей. Отец на это пошел, но когда молодые вышли из церкви после венчания, то дочь распрощалась на паперти со своим молодым мужем и села в карету, в которой ее поджидал мой двоюродный брат. От мужа приказчика откупились несколькими десятками тысяч рублей, и кузен мой стал богатым человеком, но принужден был бросить службу, так как гвардейский офицер не может жениться на дочери шорника. Я знаю, что мой кузен в начале революции погиб от пули, но при каких обстоятельствах, не знаю.

Как-то брат начал писать с меня портрет во весь рост, и когда работа подходила уже к концу, его случайно посетил художник Репин. Он остался недоволен рисунком портрета и по свежим краскам жестким карандашом процарапал вновь весь контур.

Я также часто ходил на Васильевский остров к своему старшему брату, который продолжал заниматься в Академии художеств. По дороге я покупал копченого сига, и мы с удовольствием им завтракали. Как-то брат начал писать с меня портрет во весь рост, и когда работа подходила уже к концу, его случайно посетил художник Репин. Он остался недоволен рисунком портрета и по свежим краскам жестким карандашом процарапал вновь весь контур. Портрет пришлось переписать, и он вышел очень удачным. Посещая брата, я увлекся рисованием и сделал рисунки с фотографий, из которых несколько были помещены в журнале «Родина». Так я заработал по десяти рублей за рисунок.

По окончании выпускных экзаменов мы вышли в лагеря в Ижоры, где у Инженерного училища были прекрасные бараки с дощатым полом. Летом проходили строевые занятия, и мы главным образом возводили полевые фортификационные постройки. В общем, занятий было мало, мы пользовались большой свободой: много спали, играли в винт, гуляли по окрестностям, купались в Неве. Как-то раз я присутствовал при подводных взрывах, и масса оглушенной рыбы кружилась по поверхности и выбрасывалась на берег. По вечерам мы отлично ужинали в нашей лагерной лавочке Исакова. Своим маленьким фотографическим аппаратом я делал массу снимков и, пользуясь любезностью командира батальона, проявлял их в лаборатории гвардейского саперного батальона. Осенью, перед производством в офицеры, мы отправились маневрами из Ижоры в Красное Село. Три дня нашего пути шел проливной дождь, и мы промокли до костей. По ночам, несмотря на то что наши палатки были окопаны рвами, мы просыпались, лежа в воде. В общем, в полном смысле этого слова получили боевое крещение. За время этих маневров я от скуки и напряженного, нервного состояния попробовал курить и так пристрастился, что с этих пор и до настоящего времени не могу отвыкнуть от папиросы.