Войти в одну реку, или Воспоминания архитектора

Однажды весной, гуляя в нашем саду, мы увидели, что какой-то юнкер Константиновского училища с трудом перешагнул через низкую ограду и свалился к нам в сад; оказалось, что он был пьян до потери сознания. Я сейчас же был вызван для лечения труднобольного, мы его перенесли в свободный карцер и положили на кровать. Рюмка воды с тремя каплями нашатырного спирта быстро привела его в чувство. Через несколько часов он настолько оправился, что мы отпустили его домой, снабдив деньгами на извозчика. Потом мы были очень обижены тем, что он не только не заехал нас поблагодарить, но даже и не вернул денег.

Кормили нас в Инженерном училище значительно хуже, чем в Александровском. Несмотря на разные сладкие муссы, желе и бланманже, мы подчас были голодны и с удовольствием по вечерам ходили в кофейную Исакова на Невском пить кофе и есть пирожки или ужинали в польской столовой на Михайловской, где в укромном уголке буфетной можно было даже выпить рюмку водки.

В дни отпусков я любил ходить по Петербургу и осматривать этот красивый город. На Аничковом мосту я переходил между четырьмя группами коней и не мог налюбоваться этими великолепными скульптурными произведениями. Копии с двух групп я видел в Берлине, за них немецкий царь подарил две фигуры ангелов, которые были поставлены на колоннах при входе на Конногвардейский бульвар.

Группы коней на Аничковом мосту были вылеплены и отлиты скульптором бароном Клодтом и его помощником бароном Неттельгорстом, им же принадлежит работа над памятником Николаю I в виде оловянного солдатика, про которого говорили, что дурак умного догоняет, да Исаакий мешает, так как Исаакиевский собор стоит между памятниками Николаю и Петру. Тем не менее памятник Николаю представляет собой некоторое исключение среди других; это чуть ли не единственный случай, когда лошадь, стоя на дыбах, не имеет никакой опоры спереди и держится только на задних ногах. Памятник Петру имеет как опору змею. На памятнике Богдану Хмельницкому в Киеве лошадь опирается на курган, лошадь на бывшем памятнике Скобелеву опиралась на тур[18] и т. д. А здесь при сильно вынесенном вперед центре тяжести единственной опорой служат тонкие задние ноги, и напряжение металла в этом месте должно быть очень значительным. Я не мог узнать секрета конструкции и думаю, что скульпторы, не задумываясь над вопросом прочности бронзы или железа, пропущенного внутри, отлили фигуру и поставили ее на пьедестал, а металл, испытывая чуть ли не предельное напряжение, добросовестно выполняет свою работу. Из других памятников помню две фигуры перед Казанским собором, про которые, кажется, Пушкиным сказано: «Барклай-де-Толли и Кутузов в двенадцатом году морозили французов, за то их благодарный росс без шапок ставит на мороз».

Помню на Марсовом поле нелепый памятник Суворову: кому могла прийти в голову фантазия изобразить чудака в костюме римского полководца? Наиболее удачным памятником, конечно, является памятник Крылову в Летнем саду: фигура дедушки Крылова, окруженная зверями и постоянно играющими вокруг памятника детьми, представляет собой чудную картину.

Из многих прекрасных домов столицы на меня производили наибольшее впечатление дворец на набережной Невы постройки архитектора Резанова[19] и дом Сан-Галли на Лиговке архитектора Рахау. Многих прекрасных домов по Невскому и Морской тогда еще не существовало.