Вокалистка

— Над нами на крыше антенны, а это наши электронные «уши». Пытаемся узнать тайны противника. — Он кивнул на зашторенные окна, за которыми как на ладони располагалась громадина американского посольства.

Сана нацепила хомут с большими наушниками, с минуту привыкала к радиоэфиру. Сквозь шум помех она различила невнятные голоса, прислушалась и мотнула головой: не те. Ей показали, как с помощью двух круглых регуляторов смещать направление прослушивающей антенны по горизонтали и вертикали. Сана попыталась найти знакомые голоса, но сложная техника четче улавливала резкие звуки: песню из радиоприемника, стук двери, скрип ножек кресла или звон стакана.

— Ну, как? — спросил нетерпеливый Трифонов.

Вокалистка по миллиметру подкручивала настройки. В какой-то момент ей показалось, что она услышала отголосок нужного разговора. Девушка попыталась сосредоточиться на сигнале, но тупая техника с одинаковым усердием улавливала все ненужное, настраиваясь на самые громкие звуки. К тому же общим фоном шел противный волнообразный зуммер.

На ее лице прорезалась гримаса боли и Вокалистка сбросила наушники.

— Шумит как море, — пожаловалась она.

— Их глушилки работают, к ним надо привыкнуть, — посочувствовал офицер.

— Попробуй еще раз, — попросил Трифонов, протягивая наушники.

— Я по-своему. — Вокалистка сняла телогрейку, подошла к окну и попросила: — Выключите аппаратуру и откройте окно.

Офицеры недоверчиво посмотрели на полковника, тот кивнул: выполнять! Жужжание приборов стихло, в открытое окно ворвался морозный воздух. Вокалистка замерла перед распахнутым окном, закрыла глаза и прислушалась. Толстые стены посольства не отпускали свои тайны. Сана сняла кофту, чувствительность кожи улучшилась. Но этого было недостаточно, и она стянула футболку, оставшись в нижнем белье.

Офицеры непонимающе переглянулись, полковник велел им выйти. Он знал о странностях Вокалистки, но даже его удивило, что она продолжила раздеваться.

Сана обнажилась до пояса, вздохнула и замерла. Неприступное здание из немой громадины превратилось в ее подсознании в подобие гудящего улья. Сана погружалась в состояние сверхчувствительности, на ее теле проступала красная сыпь. Теперь она различала индивидуальные голоса, сосредотачивая внимание на том блоке, где проходило совещание переговорщиков. Неожиданно она услышала фразу о крылатых ракетах и вслух повторила ее. Трифонов успел включить записывающий магнитофон.

Однако сеанс связи с нужным источником оказался недолгим. Сана поняла, что в глубинах американского посольства кто-то выходил из специальной комнаты совещаний, и пока дверь была открыта, она имела возможность слышать секретный разговор.

— Дальше! — торопил полковник.

Вокалистка старалась и порой цепляла отдельные слова переговорщиков, но между ею и заветной целью висело облако из шума автомобилей. Многополосное движение по Садовому кольцу создавало осязаемую преграду для слуха, сравнимую с густым туманом для впередсмотрящего.

Вокалистка открыла глаза и беспомощно помотала головой:

— Больше не могу. Надо остановить машины. Сквозь них я не слышу.

Сана почувствовала нарастающий озноб и стала одеваться. Трифонов был раздосадован. Офицеры связи внутренне посмеивались над чудачествами коллеги.

Полковник вместе с Вокалисткой спустился в служебную квартиру и рассказал о главной проблеме — шуме от машин.

— Поручим ГАИ, они перекроют движение, — предложил Сорокин.

— Если мы это сделаем, американцы обязательно что-то заподозрят и повысят уровень секретности, — покачал головой полковник. — Это не второразрядный переулок, а главная магистраль города — Садовое кольцо.

Смышляев, почесывая бороду, смотрел сквозь окно на оживленную улицу с отвалами мерзлого снега. Спустя пару минут он загадочно улыбнулся:

— Есть вариант, который не вызовет подозрения.

35

На следующее утро городское радио сообщило о неприятном происшествии в столице. На Садовом кольце в районе улицы Чайковского произошел прорыв теплотрассы, вода вылилась на дорогу и застыла. Из-за сильного гололеда Садовое кольцо в этом месте полностью перекрыто. Городские службы работают над устранением аварии и ее последствий.

— Получилось! — гордился своей идеей Смышляев.

Трифонов взирал на ледяной панцирь Садового кольца из окна служебной квартиры и бубнил:

— Еле договорился в горкоме. Это же какой удар по репутации столицы. Западные журналисты уже соревнуются в злословии.

— Они болтают, а мы дело делаем, — подбадривал начальника Смышляев.

— Лишь бы помогло, иначе мне не оправдаться.

Сергей Васильевич знал, что конкуренты из отдела технической прослушки уже дали ход шуткам про «голый микрофон с сиськами», скоро начнут крутить палец у виска у него за спиной.

Зазвонил телефон, Сорокин схватил трубку, выслушал сообщение и доложил:

— Переговорщики прибыли в посольство.

— Начинаем, — скомандовал полковник, хотя ему хотелось сказать «с богом».