Вокруг Чехова

воспитателей корпуса, М. М. Дюковским, человеком, необычайно чутким к искусству и

превратившимся потом в пламенного почитателя моих братьев Николая и Антона. Он

дорожил каждой строчкой Антона и каждым обрывочком от рисунка Николая и хранил их

так, точно собирался передать их в какой-нибудь музей. Когда Николай затевал какую-

нибудь большую картину, например «Гулянье первого мая в Сокольниках» или «Въезд

Мессалины в Рим», то Дюковский давал ему приют у себя в корпусе, и картины брата на

мольбертах занимали всю его комнату. Он охотно позировал ему, надевал даже женское

платье, когда требовалось рисовать складки, и смешно было смотреть на молодого

человека с бородкой, одетого по-дамски. Между прочим, он увековечен Николаем на

картине «Гулянье первого мая в Сокольниках» в образе молодого человека на первом

плане, с букетом в руках. Некоторые думают 57, что это мой брат Антон, но это неверно.

К. И. Макаров действительно вышел в отставку, поехал в Петербург поступать в

Академию художеств и в ту же осень скончался там от брюшного тифа. Таким образом, в

Лефортове остался у моих братьев только один друг, с которым они не прерывали

знакомства до самой гробовой доски. Нам было приятно бывать у М. М. Дю-{94}ковского,

хотя дойти до Лефортова от Грачевки составляло целый подвиг. Но я и Антон «перли»

туда, несмотря на жестокий мороз, и как-то особенно жутко было проходить через

Яузский мост, под которым всегда шумела незамерзавшая вода, и по окружавшим его

тогда унылым пустырям. Об этом мосте Антон вспоминал, уже будучи известным

писателем. Кроме гостеприимства Дюковского, нас привлекало к нему множество

иллюстрированных журналов, которые он выписывал или брал из кадетской библиотеки и

с которыми мы могли знакомиться только здесь и больше нигде. Мы брали иногда эти

журналы к себе домой, и тащить громадные фолианты в переплетах по морозу было

ужасно тяжело. Приходилось хвататься за уши, оттирать себе пальцы и топать

окоченевшими ногами.

М. М. Дюковский. Начало

1880-х годов.

Публикуется впервые.

Архив В. Н. Маштафарова.

М. М. Дюковский разошелся со своим кадетским начальством и вскоре перешел на

службу в Мещанское училище на другом конце Москвы, на Калужской улице, где получил

должность эконома, стол и квартиру. Братья Чеховы стали бывать у него и здесь, а

квартира его превратилась в студию моего брата Николая.

Дюковский с нами едва не породнился. У моей матери была в Шуе двоюродная

сестра58, выданная замуж за {95} местного городского голову Н. А. Закорюкина, у

которого была дочь от первого брака59, выданная замуж за некоего И. И. Лядова. Дочь эта

умерла, оставив И. И. Лядову девочку, Юленьку, которую стали воспитывать старики

Закорюкины. В ту пору Юленьке исполнилось восемнадцать лет. Возникла мысль выдать

ее замуж за М. М. Дюковского, тем более, что Юленька была очень милая, воспитанная

девушка, да к тому же и с приданым, кажется, тысяч в сорок. Дюковский ничего не имел

против и отправился вместе с братом Николаем в Шую представляться старикам.

Утверждение некоторых биографов60, что туда ездил с Дюковским не Николай, а Антон,

неверно. Брак не состоялся, тем не менее завязались отношения у Николая и Антона с

отцом Юленьки, И. И. Лядовым, и его свояком Ф. И. Гундобиным61, которые стали

наезжать в Москву довольно часто и, как люди с довольно большими средствами, стали в

ней покучивать. Они принялись за моих братьев и стали водить их по ресторанам, чтобы

не сказать хуже, в известный тогда «Salon des VariИtИs» («Соленый вертеп») и по разным

притонам, где шуйские толстосумы развертывали всю свою купеческую удаль. Гундобина

Антон прозвал Мухтаром, и так сей почтенный шуянин именовался до своего

восьмидесятилетнего возраста. Оба эти типа попали в печать и в некоторых рассказах

послужили Чехову моделью. О том, как проводили время Лядов и этот Мухтар с моими

юными, еще безусыми братьями, свидетельствует предпоследний абзац в рассказе Чехова

«Салон де Варьетэ», помещенный в N 11 «Зрителя» за 1881 год, где все эти четыре лица

названы по имени.

После «Стрекозы» Антон Павлович перешел сотрудничать в «Зритель». История

этого перехода такова. Пока Антон Павлович работал в «Стрекозе», старший мой брат,

Александр, пописывал в «Будильнике», где появился один из его рассказов – «Карл и

Эмилия», обратив-{96}ший на себя

«Наше оружие для разрешения насущных вопросов» (виселица).

Рисунок худ. М. Чемоданова, опубликованный в N 19 журнала

«Свет и тени» от 16 мая 1881 г.

внимание. Между тем редакция «Стрекозы» стала то и дело возвращать брату Антону его