Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 1

Вайлевское описание похорон я нашел в номере 36 «Синтаксиса», но бдительно просмотрел после этого все прочие отчеты о грустной церемонии в Фонтенэ-о-Роз и, конечно, нашел разночтения (как может быть иначе у плюралистов?). В очерке Зиновия Зиника в том же номере «Синтаксиса» никакого горшка не было упомянуто, но зато был упомянут пакет. И поскольку у Зиника назван был по имени поэт (и без того очень известный), а также упомянут какой-то их там плюралистический кадиш и развернута мысль о наилучшем обслуживании писательских похорон, я приведу и лондонскую (зиниковскую) версию – тем более что уходить от дома № 8 мне пока неохота:

«На похоронах Синявского поговаривали, что, мол, в главной синагоге Одессы поют кадиш по Абраму Терцу, и поэтому вовсе не ясно, чье тело хоронили в парижском гробу.

Но не в том дело. На кладбище речь над могилой Синявского произносил поэт Андрей Вознесенский. В руках он держал пластиковый пакет и с этим пакетом, как я заметил, ни на секунду не расставался. Пакет оттопыривался: он был, похоже, набит какой-то снедью – такие пакеты носят с собой «органики», сидящие на специальной диете из отрубей с фасолью. Закончив надгробную речь, Вознесенский засунул руку в пакет и вытащил оттуда – кто бы мог подумать? – землю. Поэт объявил, что это горсть родной земли, которую он привез на могилу писателя на чужбине. Довольно увесистая горсть: с полкило. И не просто российской земли, а земли из Переделкина, – видимо, потому, что хоронили все-таки писателя. А поскольку Синявский изучал творчество Пастернака, все присутствующие поняли, что переделкинская земля – с могилы Пастернака. Моя подруга, парижанка Ира Уолдрон, сказала, что не впервые встречает Вознесенского на похоронах писателей-эмигрантов. Можно даже сказать, что он был на похоронах всех писателей, скончавшихся на чужбине в последнее десятилетие… И всюду с ним пакет родной земли. Все оттуда же, как я понимаю, с могилы Пастернака. То есть Вознесенский просто-напросто гробокопатель. Скоро от могилы ничего не останется. С чем ездить на похороны за границу?»

Учитывая, что писатели не перестают умирать и «спрос на горсть земли с могилы великого человека был, есть и всегда будет», писатель-гуманист З. Зиник предлагает как-то упорядочить это дело и открыть специальный магазин, где будут продавать в баночках землю с могил великих людей. У Зиника есть несколько разнообразных идей по части упаковки и обработки могильной почвы, но в целом все они в духе «макабрических» похорон в Фонтенэ-о-Роз и журнала «Синтаксис». И не эти мелочи занимают мой праздный ум, пока я стою перед домом № 8 на улице Бориса Вильде. Как человек серьезный, с креном к зарубежному туризму, я думаю о музее. Конечно, со временем здесь можно будет открыть Дом-музей Синявских или Дом-музей идейной (или безыдейной) борьбы в эмиграции. Еще лучше было бы открыть музей «Русские 60-е годы XX века». Но кто даст деньги, кто станет спонсором?.. У меня есть кое-какие идеи. Если объявить, что на печатном станке в подвале Синявских печаталась брошюра Троцкого «Женский перманент и революция», деньги потекут со всех сторон (здесь несколько троцкистских партий, в том числе и нелегальных, и они не перестают трясти зажиточных евреев). Во всяком случае, деньги найдутся, было б желание. А оттого, что я буду стоять вот так столбом и мерзнуть перед грустным домом № 8 в Фонтенэ, от этого дело не сдвинется…

Городок Монтрёй

Русский альбатрос спасает французского петушка Иван Мозжухин • Старый Жак из Монтрея

Городок Монтрёй (Montreuil), что прилепился к восточной окраине Парижа, знаменит своим блошиным рынком – настоящей, а не туристической, как на Клиньянкуре, «вшивкой», с которой и начинается этот городок, – начинается довольно убого и неопрятно. Так что если кто при парижанине назовет Монтрёй «городом искусства», то это вызовет только кривую усмешку. А между тем напрасно он усмехается, гордый парижанин – именно Монтрёй каких-нибудь три четверти века тому назад прославил хотя и не слишком древнюю, а все же любимую народом музу и сыграл важную роль в спасении одного из искусств, которое боевитый Ильич назвал когда-то главным орудием партии (мог ли быть выше комплимент в его партийных устах?). Ныне, конечно, роль этой музы поблекла, особенно в России, а все же и нынче остались на свете многие миллионы поклонников кино. Ибо речь, как вы, наверное, уже поняли, идет о кино.

Нынче городок Монтрёй, с его виллами, многоэтажками, с роскошной мэрией, прекрасным парком и итальянского вида Музеем живых искусств в парке – нынче Монтрёй уже не сотрясает основ мирового искусства, хотя он и нынче не чужд новаторства. В историю кинематографии городок Монтрёй, без сомнения, вписал яркую страницу, и притом соединил свое имя не только с мировым или французским кино, но и с русским – может, в первую очередь с русским. Впрочем, начну по порядку…