Вокруг света без виз

Расположенный у входа в Петру поселок раньше назывался Эльджи. Но сейчас его обычно называют точно так же, как и всю долину, — Вади Муса. Три года назад я здесь уже был. Тогда я останавливался в отеле «Valentine Inn». Оказалось, он не только по-прежнему работает, но и стал в два раза больше. К старому трехэтажному зданию пристроили еще один двухэтажный корпус. Именно в нем, в 20-местной комнате, заставленной двухэтажными кроватями, мы и поселились.

«Valentine Inn» — типичный пример бэкпакерского отеля: простые комнаты с общими удобствами на этаже, большой холл с телевизором, бесплатный Wi-Fi Интернет. Удивляет только ужин: шведский стол с необычайно широким разнообразием блюд. За один раз и сравнительно недорого можно перепробовать сразу все типично иорданские закуски и лакомства.

В Вади Муса переселили всех бедуинов, живших на руинах Петры, после того как всю территорию ущелья объявили национальным парком, а руины — еще и памятником ЮНЕСКО. Здесь же селятся и все приезжающие в Петру туристы. А их с каждым годом становится все больше и больше. И даже постоянно растущие цены на входные билеты мало кого останавливают.

Красно-розовый город Петра (или Эль-Батра) — самая знаменитая достопримечательность не только Иордании, но и всего Ближнего Востока. Название этого неприступного города-крепости, столицы или некрополя (у ученых пока нет единого мнения на этот счет) древнего государства набатеев дошло до нас в греческой транслитерации (в переводе с греческого — «камень»). Хотя люди жили здесь задолго до античных времен.

Как это часто и бывает с древними городами, жилые здания не сохранились. Даже неизвестно, были ли они вообще. Или Петра никогда не была городом в современном понимании этого слова, а служила лишь в качестве религиозного центра. Вырезанные в скалах гробницы благополучно сохранились до наших дней. Но ни в одной из них нет абсолютно ничего — только удивительно гладкие и совершенно пустые стены.

В 106 году н. э., в период правления императора Траяна, Набатейское царство вошло в состав Римской империи. Петру сразу стали застраивать на римский манер. Здесь появились колоннады, бани, общественные здания и посвященные римским богам храмы. Но все эти сооружения оказались недолговечными. В 363 году землетрясение разрушило построенные из камня здания, но не нанесло никакого урона вырезанным в скалах гробницам.

После землетрясения жители ушли, и Петра вскоре превратилась в затерянный город. О его существовании знали только местные бедуины и арабские торговцы.

Для европейцев Петру открыл швейцарский путешественник Иоганн Людвиг Буркхардт. По странам Востока он путешествовал не под своим именем, а как шейх Ибрагим ибн Абдалла. Это позволило ему побывать в таких местах, куда европейцев не пускали.

Буркхардт слышал много рассказов о таинственном городе неподалеку от могилы Аарона на горе Гор. Но единственным способом попасть туда, не возбуждая подозрений, было совершить паломничество — принести на могиле пророка в жертву козла. По дороге на гору он будто бы ненароком заглянул в гробницы и храмы. Но и этого краткого визита оказалось достаточно, для того чтобы открыть Петру для всего мира.

Если для ученых Петру открывали Буркхардт и путешественники начала XIX века, то для туристов это сделал археолог Индиана Джонс. Фильм о приключениях этого авантюриста произвел эффект разорвавшейся бомбы. Миллионы людей впервые увидели Петру и… тут же устремились сюда. Если бы местные бедуины еще продолжали молиться каменным идолам, то они уже давно бы воздвигли величественную статую Индианы Джонса и приносили ей жертвоприношения.

От входных ворот начинается широкая, посыпанная гравием дорожка. Справа остаются вырубленные в скальном монолите гигантские кубы, размером с одноэтажный дом, но без окон и без дверей. На них никто не обращает внимания. Все устремляются вперед и вниз, к входу в ущелье Сиг — к настоящим воротам Петры.

Длинный, кривой и удивительно узкий проход между скал возник во время землетрясения, которое раскололо скалу так же легко, как острый нож разрезает праздничный торт.

Узкое ущелье протянулось на 1200 метров. В его самом широком месте едва разъедутся две повозки, а в самом узком с трудом разминутся два человека. С двух сторон на высоту около ста метров тянутся как будто отполированные водой и временем стены. У тех, кто оказывается здесь впервые, возникает гнетущее ощущение подавленности. Кажется, что ущелье вот-вот сомкнётся, раздавив незадачливого путника или закрыв ему проход. Говорят, даже местные бедуины не решаются проходить здесь в одиночку в темное время суток.

Идеально гладкое и ровное дно ущелья — результат совместного труда миллионов ног, вначале караванов верблюдов, а в наше время — туристов. Впрочем, верблюды, ослы и лошади здесь также еще встречаются. Но перевозят они уже не камедь и шелк, а все тех же туристов.