Вокруг света на «Полонезе»

Международная граница перемены дат — камень преткновения для всех мореплавателей на пути вокруг света. Раздумываю, как теперь быть с астрономическими таблицами: дата одна, а дня — два. Данными одного и того же дня дважды воспользоваться невозможно, поскольку они меняются ежечасно, вне зависимости от такого трюка, как граница перемены дат. Как же мне определять текущую деклинацию и азимут? К счастью, суша далеко и у меня есть время приспособиться к этой умственной эквилибристике, чтобы откорректировать возможные ошибки в счислении. Я попытался представить себе, как чувствуют себя жители Лондона, которым чаще других приходится иметь дело со временем по Гринвичу. Разумеется, никаких волнений по поводу дней-двойников они не испытывают, а мое второе воскресенье у них — обычный понедельник. Следовательно, искомые на сегодняшний день данные находятся под другой датой. Как разобраться в этой двойной бухгалтерии?

Повторная проверка астрономических таблиц мне нисколько не помогает. Смешно — задача детская, но ведь можно допустить по неведению существенную ошибку, которая приведет к тому, что по носу яхты окажется неожиданно суша. Скорее всего — Огненная Земля. Я уже воображаю, как, сменив курс, обхожу невидимый Горн и плыву по Атлантике, будучи уверенным, что это Тихий океан.

Тогда я решил вообще отказаться от второго воскресенья. На этот день «Полонез» был подвешен во временной пустоте, а в навигационном альманахе я перечеркнул с одной стороны половину субботы, а с другой — половину понедельника и получил таким образом еще одно воскресенье.

Я опять подумал о жителях Лондона. Когда меняется дата, у них полночь, а у меня полдень, но поскольку я пользуюсь временем по Гринвичу, мне необходимо смириться с тем, что сейчас ночь, хотя на самом деле день. Чертова логика. Очень удачно заметил Чичестер: «Граница перемены дат, с тех пор как ее открыли, вызывает у мореплавателей головную боль». Мало того, сам Чичестер, можно сказать профессиональный моряк, ошибся в этот момент на 28 миль, не сориентировавшись, что лаг «врет» (точно так же было на «Полонезе»). Чтобы оправдаться перед самим собой за все допущенные ошибки, я решил посвятить следующие, уже нормальные дни их исправлению.

Тем временем в такелаже перестал завывать ветер. Сильно взволнованное море, лишенное злых бурунов, бросало «Полонез» из одной долины в другую. Я посмотрел на барометр — давление не поднималось, но и не падало — и рискнул поставить грот. На мачту взвился большой парус, яхта стала меньше подскакивать. Под напором ветра «Полонез» успокоился и, зарываясь носом в волны, начал пробиваться на восток.

Штормы на привязи

Я рассчитываю, что до края моей карты — юго-восточной части Тихого океана — нужно плыть еще целую неделю. Потом мне понадобится очередная карта — с контурами Южной Америки, у которой на хвостике будет мыс Горн. В эту карту я пока не заглядываю, чтобы не расстраиваться при виде большого чистого листа бумаги соответствующей части океана, которую мне нужно еще преодолеть.

Погода солнечная, давление повышается, но ветер крепчает. Я занят чтением писем незнакомых мне корреспондентов — в Хобарте не хватило на это времени. Судя по письмам, у меня много друзей, которые очень хотят, чтобы я доплыл. Смотрю на барометр: давление опять падает. Один мощный шторм — а снижающееся давление предсказывает его, как это уже не раз бывало, — и о «Полонезе» никто больше не услышит. Откуда такая уверенность у моих болельщиков, что я продержусь до Горна? Если Чичестеру давали не больше 50 шансов из ста, то могу ли я надеяться на большее?

Ветер не только повернул вспять, но и покрепчал на балл. Не меньше «восьмерки» по шкале Бофорта, и «Полонез» под двумя маленькими передними парусочками пробивается сквозь волны. К счастью, море еще не разволновалось соответственно ветру. 998 миллибар, или 741 миллиметр. Я оставляю только один штормовой парус, но давление перестало падать, а ветер неожиданно ослаб и снова изменил направление. Дует уже «шестерка». Странный циклон — он будто замедлил бег, обходя «Полонез» стороной.

Около 18 часов включаю радио. Недавно я сделал открытие, что здесь, посередине Тихого океана, какое-то время можно слушать на коротких волнах Варшаву. Нигде больше, несмотря на усиленный поиск, я не мог принимать польскую широковещательную станцию, даже в Северном море. Зато в зоне «ревущих сороковых» я, вероятно, являюсь единственным слушателем передачи «Экспрессом по всему свету». В Варшаве — начало дня, шесть градусов мороза и утренняя гимнастика. Ее ведет Анджей Завея. Может, это мой товарищ по клубу, Анди? Через час слышимость исчезает, и я попеременно принимаю голландскую, испанскую и английскую радиостанции.

На всякий случай просматриваю карту Чили. Куда могут вытолкнуть меня течения, если сломается мачта и я потеряю свой основной движитель паруса? Пытаюсь представить, как выглядит Вальдивия в действительности. Если судить по карте, вход в нее адски трудный. Не лучше ли искать тогда спасения в глубине патагонских каналов?