Вокруг света на «Полонезе»

Как всегда, волна ударяет мягко, но где-то на подветренной стороне разверзается пропасть, в которую «Полонез» просто падает. Койка вместе со мной поднимается высоко вверх, выше койки другого борта. А все, что находилось в пределах камбуза, со страшным грохотом летит на пол и на противоположную стенку. Яхта тотчас же выпрямляется. По прибору видно, что она привелась к ветру. Подруливающее устройство перестало действовать. Одним махом я перепрыгиваю через штурманский стол и приземляюсь на полу, неожиданно поскользнувшись на масле, разлившемся из разбитой бутылки. Оставленный в кастрюле ужин теперь можно только вытереть, но это потом. Сперва нужно открыть крышку входного люка. В лицо ударяет ветер, но я к этому готов. Следующим прыжком я оказываюсь на корме, за нею тянется вылетевшее из гнезда перо подруливающего устройства. К счастью, в его новой конструкции, полученной из Англии в Хобарте, перо автоматически выпадает. Я спускаюсь на специальную маленькую ступеньку за кормой, достаю ногой перо и водворяю его на место. Предохранитель защелкивается — до очередной перегрузки устройства.

Само собой разумеется, я снова промок. Установив яхту на курс, возвращаюсь в каюту. Собираю осколки разбитых тарелок (термосы разбились уже давно), вытираю с пола еду, которая выглядит весьма неаппетитно, и пытаюсь ликвидировать каток, образованный растекшимся маслом. Повторять такие экзерсисы не хотелось бы, и я засовываю оставшуюся кухонную утварь в надежные места на случай, если потолок снова станет полом. По ветру «Полонез» идет спокойнее, и я меняю курс, хотя это меня совершенно не устраивает.

Уже несколько часов ветер не ослабевает и не меняет направления. Я не могу ни остановиться, ни плыть в нужную сторону из опасения, что яхта или опрокинется, или сильно накренится на волне. Мы плывем на юг и находимся уже на широте острова Стьюарт.

Ночь очень бурная. «Полонез» пляшет на волнах, и время от времени сильный удар какой-нибудь из них выводит из равновесия подруливающее устройство. Но стоит мне подумать о ручном управлении, как яхта возвращается на нужный курс. О сне не может быть и речи. Ежеминутно я посматриваю через купол, однако в темноте мало что увидишь. Слышны лишь неумолкаемый вой ветра и шипение волн.

Как в аналогичных условиях вели себя другие яхтсмены-одиночки? Рассказы тех немногих из них, что прошли этой же трассой, я помню почти наизусть. По моему мнению, примерно так же проходило плавание Чичестера, Роуза и Нокс-Джонстона. Все трое шли почти тем же путем, которым плывет сейчас «Полонез». В моей библиотечке книги этих яхтсменов — самые потрепанные, так часто я ими пользуюсь. По выходе из Сиднея Чичестер писал, что он не очень надеялся увидеться когда-нибудь со своей женой. И это после того, как его яхту основательно модернизировали на верфи, предоставленной в его распоряжение. В Тасмановом море его яхта все же опрокинулась, правда, гораздо севернее (и погода там должна была быть намного лучше, чем здесь) — Новую Зеландию Чичестер обходил с севера.

Неприятности в Тасмановом море были и у Алека Роуза. Ему пришлось высадиться в Новой Зеландии, потому что на мачте лопнула топовая оковка. А Робин Нокс-Джонстон при сильном шторме проходил проливом Фово между островами Стьюарт и Южный. Но ни один из них по разным причинам, не плыл к югу от острова Стьюарт. Какие отсюда я должен сделать выводы? Тут, по словам Чичестера, верно только одно: «в ревущих сороковых» никто не может быть уверен в завтрашнем дне.

Ночь на исходе, а яхта все мчится на юг. Давно следовало бы повернуть на восток, но пока ветер не стихнет хоть немного, делать этого нельзя. Впереди — Антарктида и айсберги.

В тряске и хаосе звуков связь с Гдыней кажется необъяснимым явлением. Узнав мои координаты и самочувствие (как всегда отличное), оператор резонно замечает, что я заплыл слишком далеко на юг. Я улыбаюсь про себя и отвечаю ему:

— Мне хочется прислать вам весточку от пингвинов!

В Тихом океане

Баунти

Никто не может сказать мне, куда следует плыть. После столь необычных приключений в Индийском океане я предпочитал идти через Тихий океан самым безопасным и одновременно самым быстрым путем. Безопаснее всего было бы плыть как можно севернее — в зоне переменных ветров, а быстрее всего — к югу от Новой Зеландии, в зоне «неистовых пятидесятых». Мне очень хотелось обогнуть мыс Горн до того, как кончится лето, и я вышел из Хобарта на юго-восток наикратчайшей трассой — через Тасманово море.

Приняв решение обойти Новую Зеландию с юга, я понимал, что придется встретиться или с островом Стьюарт, или с архипелагом Снарес. Как и все мореплаватели, больше всего я опасался земли перед носом судна. А посоветовать мне, что же лучше — идти проливом Фово между островом Южный и островом Стьюарт, либо между островами Стьюарт и Снарес, либо южнее обоих этих островов, — никто не мог. Погода могла быть плохой всюду, но чем дальше на юг, тем она хуже. Но и в хорошую погоду пролив не менее опасен из-за сильных течений и бесчисленных рифов в нем.