Вокруг света под парусами

В честь прославленного ледореза «Ф. Литке», который в 1934 г. впервые в истории за одну навигацию прошел Северным морским путем с востока на запад, названы: гора, Антарктида, Земля Эндерби; мыс, Чукотское море, о. Врангеля; подводное ущелье, Северный Ледовитый океан к северу от Шпицбергена.

Глава 7 ИССЛЕДОВАНИЕ АРАЛЬСКОГО МОРЯ

Нелюдимо наше море,

День и ночь шумит оно;

В роковом его просторе

Много бед погребено.

Николай Языков. 1829

31 марта (12 апреля) 1841 г. военный транспорт Российского флота «Або», находясь в Индийском океане и направляясь к Зондскому проливу между островами Суматра и Ява, в районе островов Св. Павла и Новый Амстердам на 13° ю. ш. и 92 7 ° в. д. попал в страшный шторм. Многие паруса были изорваны, упали все стеньги, сломало утлегарь (продолжение бушприта), боканцы, на которых висели гребные суда В шканечном журнале судна записано: «Во время самого урагана был сильный, почти параллельный дождь, с беспрестанною грозою; но ударов грома, от жестокого шума и свиста, слышно не было» [1, с 206].

Старший офицер транспорта лейтенант Алексей Иванович Бутаков вспоминал впоследствии: «Десятивесельный катер, висевший на левых боканцах [т. е. на балках (деревянных или металлических) — выстрелах, выступавших за борт в носовой части корпуса судна и установленных для проводки фока-галсов (концы для управления парусом-фоком) и для подъема баркасов, катеров и шлюпок с воды на борт корабля. — Авт.], приподняло ветром, когда судно накренилось на правую сторону, и ударило о шлюпбалки с такою силою, что они как ножи врезались в борт шлюпки, и одна из них переломилась…Горизонта не было. Кругом судна видна была только белая масса пены, срываемой с верхушек валов. Черные, самые зловещие тучи беспрестанно озарялись молниями, до того ослепительными, что несколько минут после них нельзя было ничего видеть. Грома не было слышно — его заглушал рев урагана. Гроза сопровождалась дождем, которого крупные капли неслись горизонтально и смешивались с солеными брызгами моря… По нокам фока — рея [поперечный брус, на котором крепится на передней фок-мачте самый нижний парус-фок. — Авт.] перебегали голубовато-белые фосфорические огоньки. Обломки рангоута, перепутанные снастями, било о борт. Вал за валом вкатывался на палубу через гакаборт [верхняя крайняя часть кормы или кормовой надстройки (юта) судна. — Авт.]. Это продолжалось до пятого часа утра. Тогда ветер начал стихать, и рассвет показал вполне бедственное состояние транспорта. Хаос и путаница были невероятны. Лохмотья парусов печально развевались в воздухе» [34, с. 111]

Однако через пять суток напряженной работы моряки «Або» сумели вооружить запасные и отремонтированные паруса и обеспечить дальнейшее плавание судна на восток.

Безусловно, это кругосветное плавание транспорта «Або» явилось серьезным испытанием для 25-летнего молодого моряка Алексея Ивановича Бутакова. Он родился 7 (19) февраля 1816 г. в Кронштадте, семье флота капитана Ивана Николаевича Бутакова. Младшие братья Алексея Ивановича Григорий Иванович и Иван Иванович, как и старший, стали моряками и оба прославили Российский флот. Григорий Иванович Бутаков (1820–1882) дослужился до чина адмирала, был активным участником обороны Севастополя в 1854–1855 гг. и много писал по военно-морским вопросам.

Иван Иванович(1822–1882) дослужился до вице-адмирала, участвовал в кругосветных плаваниях российских кораблей, принял активное участие в освоении российскими моряками дальневосточных морей. Бутаковы были родом из Костромской губернии.

Алексей Иванович в 1832 г. окончил Морской кадетский корпус и был выпущен оттуда мичманом. После этого ежегодно плавал в Балтийском море, в российских, а также в иностранных водах. Характерно, что будучи молодым офицером, Алексей Иванович с сочувствием относился к своим подчиненным матросам, а это было совсем не просто в суровую эпоху императора Николая Павловича, всячески поощрявшего палочную дисциплину в армии и во флоте. Еще будучи мичманом 18-летний юноша Алексей Иванович писал своим родителям 25 ноября 1834 г. из Кронштадта «Я не следую правилам наших нынешних отчаянных дисциплинистов в обращении с командою. И оттого меня однажды спросил мой нынешний командир корвета «Отчего на вашей вахте люди работают лучше и усерднее, нежели на прочих?» Эти вещи убеждают меня, что добром можно заставить работать лучше, нежели палкой» [34, с 123]. И, видимо, в своей дальнейшей службе Алексей Иванович не отступил от правил поведения, установленных им для себя в молодости.