Вокруг света с «Зарей»

— Там нет никакой могилы, там стоит только знак американского института Карнеги, который вел здесь свои наблюдения. Мы будем продолжать эту работу. Нам разрешил это делать сам Семеса, — добавил Клименко для убедительности.

— Пойдемте к Семесе, — не успокаивался Веку Ракобили.

Они ушли, а мы сидели на берегу, собирая разноцветные ракушки, выброшенные прибоем. В душе мы поругивали мальчишек, которые успели донести в деревню обо всем случившемся. Но мы понимали, что мальчишки не могли поступить иначе. А они с нескрываемым любопытством смотрели на нас, на наши приборы и раскатывали на своих юрких пирогах вдоль берега.

Клименко пришел через четверть часа.

— Ну и поводили же они меня. Сначала к Семесе, потом к его советнику, потом к какому-то мужчине с медалями. Я всем по очереди объяснял одно и то же, а они меня убеждали, что могила вождя — табу и ходить к ней нельзя. Ну сейчас вроде все в порядке.

Мы начали работу. К этому времени вокруг нас собралось уже полдеревни: мальчишки, женщины с грудными младенцами, девушки. Они нам мешали, но никакие просьбы не могли убедить их оставить нас в покое. А уже начинался прилив, и вода подходила все ближе и ближе. Она была в десяти метрах, в пяти, в трех, двух… И когда мы заканчивали свою работу, она лизнула нам ноги. Быстро собрав приборы, мы нашли удобное местечко под пальмами, чтобы перекусить. Подошел Веку, который все время стоял неподалеку и наблюдал за нами.

— Пойдемте в хижину, — сказал он. — Мой отец завещал, чтобы мы никогда не разрешали есть путникам около нашей деревни. Всегда надо приглашать в хижину.

Мы согласились, и он повел нас к дому Семесы. Дочка вождя принесла таз с водой. Мы разулись у порога и, вымыв ноги, вошли в хижину. В ней была лишь одна комната. Стены сплетены из бамбуковой дранки, вроде циновки. Такие стены легки, они хорошо пропускают воздух, а вода не проникает сквозь них даже в самый сильный ливень. Земляной пол сплошь покрыт циновками из листьев пандануса. Циновки сплетены искусно, в некоторых местах листья выкрашены красной, синей и черной краской. Эти цветные полоски образуют незатейливый орнамент. Панданусовые циновки легки и так эластичны, будто сделаны из мягких кожаных ремешков. Мы уселись, поджав ноги, вокруг чистой циновки, которая здесь служит столом. Жена Семесы, старая фиджийка с седой курчавой головой и доброй улыбкой на морщинистом черном лице, подавала тарелки, чашки, блюда с печеным таро и ямсом, молодые кокосовые орехи, бананы, яркие плоды манго. Мы вынули консервы, ветчину, помидоры и яблоки. Для фиджийцев помидоры и яблоки — плоды экзотические. Привезенные издалека, они в тропиках стоят дороже всех местных фруктов. В общем через минуту на зубах внуков Семесы хрустели наши заморские яства.

Я сидел между Семесой и его братом. Напротив меня Клименко разговаривал с Веку на английском языке. Он объяснял, что делает наша шхуна, где мы были и что видели. Когда Семеса и его брат не понимали, Веку переводил английские слова на фиджийский язык. А я тем временем успел осмотреться. Хотя в хижине была всего одна комната, она условно делилась на три части. Первая — это кухня, тут был очаг, столик с тарелками. На столбах, подпиравших крышу и стены, висели надетые на гвозди рюмки, чашки, стаканы. На полочке грудой лежали разнообразные ложки, вилки, ножи. Тут же, в углу, швейная машина. В средней части дома — гостиная и столовая; кроме циновок, ничего нет. В последней части комнаты между столбиками висела люлька для детей, а за сеткой от москитов на возвышенности были устроены постели. На стенах красовались цветные иллюстрации из журналов, рекламные фотографии, расписание рейсов какой-то авиакомпании с крупным портретом миловидной стюардессы. А в центре — снимок английской королевской семьи: ее величество Елизавета вместе с мужем и детьми на зеленой лужайке перед каким-то замком. В три раскрытые двери хижины смотрели кокосовые пальмы, бананы и папайи. Дальше виднелись уходящие вдаль горы, покрытые лесом.

Мы спросили, почему за стол не садятся женщины.

— Я говорил жене, чтобы она села, — ответил Семеса. — Но она стесняется. У нас считается, что женщине нельзя садиться за стол с белым человеком.

— Но ведь мы русские.

— Я знаю, — ответил Семеса. — Но жена не верит. Она впервые видит русских. Скажите ей сами.

Мы позвали к столу жену и дочек вождя, а под конец, когда все освоились с обстановкой, пригласили Семесу и всех его родственников к себе в гости.

— Хорошо, — сказал Семеса. — Я приду к вам сегодня вечером. Я слышал, в России есть хорошее виски, по имени водка, и мне хотелось бы попробовать. А вечером вы снова приедете к нам в гости, и мы вам покажем наши танцы и угостим кавой. Мы будем пить ту самую каву, которой через две недели я угощу королеву Елизавету.