Вокруг света в 80 дней

— Положитесь на меня, ваша милость, — ответил Джон Бенсби. — Мы поставили все паруса, какие могли. Топсели[70] не прибавят ничего, они могут только помешать ходу судна.

— Это ваше ремесло, лоцман, а не мое. Я полагаюсь на вас.

Филеас Фогг, широко расставив ноги и выпрямив корпус, стоял крепко, как моряк, и глядел на бурное море. Молодая женщина, сидевшая на корме, чувствовала себя взволнованной, глядя на потемневший в сумерках океан, боровшийся с хрупким суденышком. Над ее головой развевались белые паруса, уносившие шхуну, словно большие крылья. Судно, подхваченное ветром, казалось, летело по воздуху.

Наступила ночь. Луна вступила в первую четверть, и ее слабый свет вскоре должен был погаснуть на туманном горизонте. Тучи, шедшие с востока, уже заволокли часть неба.

Лоцман засветил сигнальные огни — необходимая предосторожность в этих морях, у берегов которых плавает столько судов. Столкновения не являются здесь редкостью, а при той скорости, какую развивала шхуна, она разбилась бы при первом же ударе.

Фикс размышлял, стоя на носу судна. Он держался в стороне, зная, что Фогг по натуре неразговорчив. К тому же ему было неприятно разговаривать с человеком, чьими услугами он пользовался. Он думал о будущем. Ему казалось несомненным, что Фогг не остановится в Иокогаме, а немедленно сядет на пакетбот, идущий в Сан-Франциско, чтобы достигнуть Америки, широкие просторы которой обещали ему безопасность и безнаказанность. План Филеаса Фогга представлялся Фиксу чрезвычайно простым.

Вместо того чтобы из Англии отплыть непосредственно в Соединенные штаты, как это сделал бы всякий обыкновенный мошенник, этот Фогг проделал большой крюк и пересек три четверти земного шара только лишь для того, чтобы вернее достигнуть Американского материка и, сбив со следов полицию, спокойно проживать деньги, похищенные из банка. Но что будет делать он, Фикс, на территории Соединенных штатов? Оставит ли он в покое этого человека? Нет, тысячу раз нет! До тех пор, пока не будет вынесено постановление о выдаче вора, он не отстанет от него ни на шаг. Это его долг, и он его выполнит до конца. Во всяком случае, ему на помощь пришло счастливое обстоятельство: около Фогга не было больше Паспарту, а после тех признаний которые сделал ему Фикс, было очень важно, чтобы слуга и хозяин никогда больше не встретились.

Филеас Фогг тоже думал о Паспарту, пропавшем столь неожиданным образом. Взвесив все возможные варианты, он решил, что бедный парень вследствие какого-то недоразумения в последний момент сел на «Карнатик». Такого же мнения держалась и Ауда, которая глубоко сожалела об исчезновении Паспарту: ведь она была ему столь многим обязана. Можно было надеяться встретить Паспарту в Иокогаме, и, если «Карнатик» доставил его туда, это будет нетрудно узнать.

К десяти часам вечера ветер усилился. Может быть, осторожнее было бы взять один риф[71], но лоцман, внимательно посмотрев на небо, решил оставить паруса так, как есть.

В полночь Филеас Фогг и Ауда спустились в каюту. Фикс уже был там и лежал на одной из коек. Лоцман же и матросы всю ночь оставались на палубе.

На другой день, 8 ноября, к восходу солнца шхуна уже прошла более ста миль. Лаг[72], который часто забрасывали в море, показывал среднюю скорость от восьми до девяти миль в час. На «Танкадере» поставили все паруса, и при боковом ровном ветре она давала максимум скорости. Если ветер не изменит своего направления, судну была обеспечена удача.

В течение всего этого дня «Танкадера» не отклонялась от прибрежных течений, благоприятных ее курсу. Она плыла в пяти милях от берега, и временами, когда рассеивался туман, были видны его неровные очертания.

Ветер дул с берега, и поэтому море было не так бурно — счастливое обстоятельство для шхуны, так как суда малого тоннажа больше всего страдают от волн, которые уменьшают скорость, или, говоря морским языком, «убивают» ее.

К полудню ветер немного ослабел и перешел на юго-восток. Лоцман приказал поставить топсель, но через два часа принужден был его убрать, так как ветер снова усилился.

Мистер Фогг и его спутница, к счастью, оказались нечувствительными к морской болезни и с аппетитом ели консервы и корабельные сухари. Фикс был приглашен разделить с ними трапезу. Он принял приглашение, хорошо зная, что желудок столь же необходимо загружать балластом, как и корабль. Но он был очень раздосадован. Путешествовать на средства этого человека и вдобавок питаться его продуктами он находил не совсем честным, но тем не менее поел, правда, немного.

По окончании завтрака Фикс почувствовал себя обязанным отвести мистера Фогга в сторону и сказать:

— Сударь…

Это «сударь» жгло ему губы, он сдерживал себя, чтобы не схватить «сударя» за шиворот.

— Сударь, — продолжал он, — вы были так любезны, что предложили мне место на этом корабле. Хотя мои средства не позволяют мне жить так широко, как вы, я все же хотел бы заплатить свою долю…

— Не будем говорить об этом, — ответил мистер Фогг.

— Но я… хотел бы…

— Нет, — повторил Фогг тоном, не допускающим возражения. — Это входит в общие расходы.