Вокруг Знаменской площади. История застройки площади Восстания, Лиговского канала, улиц Восстания и Пушкинской

Неизвестно, как бы далее сложилась судьба водных сооружений Летнего сада, моста-виадука и Лиговского канала, если бы не трагические события осени 1777 года.

Наводнение 1777 г. Немецкая гравюра. II пол. XVIII в.

Все началось 8 сентября с усиления ветра - хотя в городе стояла солнечная погода. На второй день порывы ветра начали нагонять волну с Балтики, и к ночи 10 сентября уровень воды в Неве начал резко повышаться, стихия затопила почти весь город, достигнув своего пика - 3,21 метра к девяти утра. Ветер был такой силы, что вековые деревья вырывало с корнем, с павильона «Грот» сорвало стеклянную крышу, а вода, бушевавшая вокруг, уносила все это в неизвестность Финского залива. Похожая участь ждала и многие деревянные постройки, не способные выдержать ураганный ветер.

Императрица Екатерина II в письме к Гримму от 10 сентября 1777 года делилась последними новостями:

«Я очень рада, что вчера [в субботу, 9 сентября. - А. Г.] в полдень возвратилась в город из Царского Села. Была отличная погода; но я говорила: „Посмотрите, будет гроза“, потому что накануне мы с князем Потемкиным воображали себе, что берем крепость приступом. Действительно, в десять часов по полудни поднялся ветер, который начал с того, что порывисто ворвался в окно моей комнаты. Дождик шел небольшой, но с этой минуты понеслось в воздухе все, что угодно: черепицы, железные листы, стекла, вода, град, снег. Я очень крепко спала; порыв ветра разбудил меня в пять часов. Я позвонила, и мне доложили, что вода у моего крыльца и готова залить его. Я сказала: „...коли так, отпустите часовых внутренних дворов; а то, пожалуй, они вздумают бороться с напором воды и погубят себя“. Сказано, сделано. Желая узнать поближе, в чем дело, я пошла в Эрмитаж. Нева представляла зрелище разрушения Иерусалима. По набережной, которая еще не кончена, громоздились трехмачтовые купеческие корабли. Я сказала: „Боже мой! Биржа переменила место: графу Миниху придется устроить таможню там, где был Эрмитажный театр“. Сколько разбитых стекол! Сколько опрокинутых горшков с цветами! И как будто под стать цветочным горшкам, на полу и на диванах лежали фарфоровые горшки с каминов. <...>

Обедаю дома. Вода сбыла и, как вам известно, я не потонула. Но еще немногие показываются из своих берлог. Я видела, как один из моих лакеев подъехал в английской коляске; вода была выше задней оси, и лакей, стоявший на запятках, замочил себе ноги».

Только во второй половине дня 10 сентября 1777 года началось ослабление ветра, что сказалось и на уровне невской воды, которая стала спадать.

Когда наконец в Летнем саду, в отступающей воде проступила суша, то оказалось, что стихия полностью уничтожала павильон «Грот», все фонтаны были разрушены, а большая их часть завалена толстым слоем земли, перемешанной с древесиной и камнями . От каскадов не осталось и следа, а многие деревья были сломаны или повалены.

Город сильно пострадал от наводнения - много горожан погибло. В Зимнем дворце большая часть стекол в окнах оказалась разбитой - в некоторых ветром были вырваны рамы, более 140 зданий полностью разрушено, Дворцовая набережная требовала капитального ремонта. Невский проспект оказался завален погибшими коровами, козами и свиньями, в погребах и подвалах плескалась рыба.

Очевидец событий в Санкт-Петербурге канцелярист Осип Щанский писал 14 сентября 1777 года: «Мы здесь до того дожили, что едва морская вода свирепством своим не овладела в свои пределы, ибо на 10 число сего месяца поднялась наипревеличайшая буря и ветер, час от часу испускала жестокие зеферы во всю ночь и в последующий день с малою утомленностию, от чего вода дошла до самого нашего жилища, и силою своею вырывая леса из корня; тут несло людей в избах, на всяких судах, и скот в хлевах и без оных, вынесенный со дворов потопила и от нашей мызы до Петербурга через 11 верст не оставила ни одной мызы без разбития барками, протчими судами и домами крестьянскими, нанесенными тою водою и ветряною силою, и не упоминая того, что в садах беседки, гульбища, галереи и тому подобное, равно оранжереи в прах избили, и какое же жалостное состояние поутру смотреть было. <...>

Обратимся на Петербург. И тут вода овладела своим резервом; все улицы потопило, во всех местах погреба и лавки с товарами, ибо только в Гостином Дворе каменные остались без повреждения; по всем улицам поехали вместо лошадей на шлюпках и на лодках; дворец окружен водою, площадь большая перед ним сделалась морем, также усмотрено было в 2-м часу пополуночи то и монархине доложено было, которая соизволила прийтить к окнам, приказала выбить стекла для усмотрения пресильного движения тех вод, и, коль скоро соизволила усмотреть везде ревущие воды, тотчас стала на колени, и призван был священник для служения службы.