Вокзал "Техас - Луизиана"

«Может, попросить деда остаться у него? — подумал Твен, улыбаясь своим мыслям. — А потом я сюда и Марка привезу». Мальчик обрадовался, что так легко смог решить проблему, которая мучила его.

Дверь заскрипела, и в дом вошёл старик. Он ухмыльнулся, а потом тихо произнёс, не глядя на Твена:

— Наконец-то очухался. Я думал, ты так и будешь здесь дрыхнуть до скончания века.

— Старик, а старик, я тут подумал… а может, мне остаться здесь? А? Я бы по хозяйству тебе помогал или ещё там чего.

— Вот ещё чего выдумал. У тебя родители есть и дом, вот туда и отправляйся! — зло сказал хозяин дома.

— Но меня же бьют там и совсем не любят, — расстроенно проговорил мальчик.

— Послушай внимательно, что я тебе скажу. Никогда не беги от своих проблем. Никогда не поворачивайся к ним спиной. Всегда смотри им в глаза! И никогда ничего не бойся. Ты смелый мальчик. Давай расскажи мне свою историю, а я расскажу свою. А потом посмотрим, что нам делать дальше.

После трёх чашек чая и нескольких пирожков, которые были искусно испечены добрым стариком, Твен рассказал историю о брате-близнеце Марке, о погибших родителях, о злых усыновителях Уилле и Тине Браун. О мести Уиллу с помощью любимого коня Красавчика.

— А сейчас я хожу по окрестностям Льюисвилла и ищу свидетелей, кто видел мою маму.

— Хм… зачем тебе это?

— Мой брат сильно тоскует без мамы и часто видит её во сне. Он рассказал, что в его сне у неё золотистые волосы и серые глаза. Но этого мало для того, чтобы я мог нарисовать портрет. Мне нужны детали. Чтобы создать образ, нужны воспоминания других людей.

— Понятно. Ну что тебе сказать… Это очень благородный поступок. И видно, что ты любишь брата, раз решился на такое. Но я не думаю, что ты найдёшь много свидетелей, тех, кто видел её при жизни.

— Почему ты так говоришь? Ты что-то знаешь?

— Я видел твою маму однажды… Вот скажи, сколько тебе лет?

— Одиннадцать будет летом.

— Вот, значит, одиннадцать лет назад. И я совсем её не помню. Годы стирают воспоминания. И все люди, которые жили здесь и видели твоих родителей, уже давно мертвы.

У мальчика затрясся подбородок, и слёзы выступили на глазах. Он отвернулся и незаметно вытер лицо, чтобы старик не заметил.

— Ну, может, ты хоть что-то помнишь? Какие-нибудь детали?

— Что-то я помню, но очень мало. Покажи мне, что ты нарисовал, и тогда, увидев то немногое, что есть, моё подсознание что-нибудь и выдаст. Кто знает…

— Но я не знаю, что тебе показать, я ещё ничего не нарисовал. Всё здесь, в голове. Вот тут, — и мальчик показал на свою лохматую шевелюру.

— Да что ты говоришь такое! Вообще ничего нет? Садись немедленно и начинай писать! Правильно говорить «писать», а не «рисовать», запомни это! Ты же будущий художник.

— Но у меня ничего с собой нет. Когда я сбегал из дома, то ничего не прихватил. Художник называется... — Твен грустно опустил голову на грудь и тяжко вздохнул.

— Так, выше нос, малыш! Сейчас я найду тебе всё, что нужно для рисования.

— Спасибо, дедуль. А как зовут-то тебя? — крикнул он уходящему деду.

Старик медленно повернулся и произнёс:

— Зови меня просто Майкл.

Глава 8. Главная роль

1970 год, Новый Орлеан, штат Луизиана

 Спустя два года Уилл Браун вернулся из армии. Его никто не встречал и никто не ждал. Он это понял, когда на перроне не увидел Лилию. Всё время, что служил, воевал, убивал, он скучал по ней так сильно, что сводило зубы. Он писал ей каждый день длинные письма, но никогда не получал ответа. Но так как не привык отчаиваться, ждал и верил, что рано или поздно Лилия ответит. «Возможно, она просто уехала в другой город и не знает, что ей приходят письма. А может, её мать специально не показывает письма, потому что не хочет, чтобы мы были вместе. Но это точно не ей решать, нет! Мы любим друг друга и всё равно будем вместе», — мечтательно размышлял Уилл.

Однажды пришло письмо, и он сильно обрадовался, подумав, что наконец-то его Лилия ответила. Но послание было от тёти, у которой Уилл жил какое-то время по решению суда. В письме говорилось, что отец скоропостижно скончался, сидя в кресле у себя дома и читая утреннюю газету. Врачи сказали, что оторвался тромб. Он умер быстро, не мучаясь. В письме тётя указала дату, когда будут похороны, в надежде, что Уилл приедет проститься с отцом. Но письма во Вьетнам шли долго, и когда он прочёл письмо, похороны отца, судя по дате, уже состоялись. Вот тогда он первый раз в жизни заплакал… по-настоящему.

Посмотрев по сторонам и убедившись, что на перроне никого нет, Уилл криво ухмыльнулся. Затем достал из брюк пачку сигарет и закурил. Выдохнув дым и почувствовав, как часть дыма прошла вниз, в лёгкие, подарив тепло и тонкую ноту удовольствия, он надел рюкзак на плечо и побрёл в сторону дома.