Волаглион. Мой господин. Том 1

— Валерьянки? — предлагает Иларий, осматривая мои ладони. — И бинты. Давай принесу.

— Не надо, — отмахиваюсь, падаю на диван. — Все хорошо.

— Разве?

— Нет. Моя невеста предпочла мне грубого, страшного мужлана, в рот которого не ступала нога стоматолога. Как я должен себя чувствовать? И что она могла в нем найти? Короче... Раз мне не убить эту обезьяну, надо хотя бы рассказать Инге о том, какая он тварь. Почему я до сих пор это не сделал?

— Потому что Инга считает Рона своим единственным другом здесь? — осторожно замечает товарищ.

— Да что за чушь?! Я ее друг! Жених!

— Ты им был… — кашляет в кулак Иларий, — теперь вы мертвы.

— Мертвы, не мертвы. Это не значит, что Рон имеет право подкатывать к моей невесте. Бывшей невесте, плевать!

— Давай посмотрим с другой стороны. Ты сам ушел от Инги к Саре.

— Вот именно! Неловко! Словно у меня появилась аллергия на любимую кошку, пришлось отдать ее в хорошие руки, а она оказалась у соседа и теперь каждый день смотрит на меня ненавидящим взглядом.

— Инга не кошка, — смеется Иларий.

— Пусть Рон с кем-нибудь другим спит.

— С ведьмой?

Впадаю в ступор. Мысль о связи Рона и Сары заставляет меня трещать от ярости. Нет уж! Сары ему тоже не видать!

— С рукой своей пусть развлекается.

Иларий улыбается.

— Она тебе очень нравится, да?

— Кто? Рука?

— Ведьма.

— Не смеши.

— Ты прямо пылаешь, когда ее видишь.

— Лари... Сара меня убила. Я в принципе не способен ее любить. Это невозможно. Морально запрещено.

— О, Рекс... Разве можно запретить дождю упасть на землю? Или луне является по вечерам? Такие вещи нельзя контролировать.

Я сокрушенно киваю.

— Не понимаю, почему меня тянет к ней. Не только в красоте же дело.

— Ее безразличие, оно влечет тебя. Ведь ты не привык сдаваться. Кстати, если думаешь, что Сара спит с нами, то нет.

— Разве? А как же та брюнетка, которую она для меня привела?

— А что с ней?

— Ну, я думал, она должна была спать со мной, а Сара с Роном... вроде того.

— Странные у тебя предположения, — хохочет парень.

— Тогда к чему был тот концерт? Зачем она возбуждала меня?

— Не знаю, — белые брови выгибаются дугой. — Есть идеи?

Я иступлено моргаю.

— Сара нервировала меня специально. Не понимаю.

— Давай подумаем. — Иларий подвигается ближе. Опять запах ландышей. — На тот момент она пыталась тебя возбудить.

— И разозлить, — добавляю я. — Теперь вообще не обращает на меня внимание. Хотя много времени проводит в той комнате, где лежит мое (чудом не гниющее) тело. — Я поднимаюсь и нервно мерю шагами комнату, щелкаю пальцем по Жоржику, отчего паук в ужасе удирает в норку. — Она преследует какую-то цель. И это связано с моим телом. Определенно.

— Сложно сказать. Я раньше за ней такого не наблюдал. Убивает мужчин, да. Запирает души в подвале, да. Но труп в доме первый раз оставила. Тебе лучше спросить у Рона. Он здесь больше двадцати лет тусуется.

— Лучше отрежу себе язык, как тот наемник, чем буду болтать с этим ущербосом!

— Тебе надо успокоиться. Забыли о Роне, — невозмутимо, даже ласково, протягивает парень. — Давай о чем-нибудь другом. Ты так и не рассказал про наказание Сары за то, что ты отпустил убийцу.

— Я не отпускал его!

— Да, да, прости, — Иларий поднимает ладони. Из-под рукава выглядывает татуировка «Don’t be yourself». — Я тебе верю.

И как парень умудряется так легко мне уступать во всем? Сама дипломатичность.

— Сара мне поверила. А вот с Висой — поругалась. Думаю, упырь теперь на меня клыки точит.

— О-о-о, Виса мстительный! Но что он может нам сделать? Мы бессмертны. А вот он — нет. Молодость сохраняет, но убить-то его легко. Как обычного человека. Знаешь, никогда не понимал прелестей бессмертия. — Иларий вальяжно откидывается на диване с бокалом. — В чем счастье? Вечность любоваться природой? Надоест. Общаться с людьми? Убеждай меня, сколь угодно, что люди разные, а я буду несогласен. Все похожи. Скука смертная. Что еще есть на этом комке грязи, летящем по галактике, что могло бы прельстить оставаться здесь веками?

— Виски, — усмехаюсь я, мешая ячменное дитя дубовой бочки с холодной колой и вдыхая сладковатый запах.

Иларий салютует бокалом.

— За дар богов! За подаренную возможность раскрыть миру тайную часть нашей личности, — улыбаюсь я, делая глоток. — Мы жаждем бессмертия либо от страха неизвестности, либо от огромного количества незавершенных дел. У меня нет ни того ни другого. Нет ничего хуже, чем дать бессмертие тому, кто в нем не нуждается.

— Однако… ради чего ты жил?

— А я не думал об этом. Рассуждал так: вот это мне нравится. Хочу! И делал мыслимое и немыслимое для достижения цели. Так, я открыл свое дело уже в восемнадцать, купил хороший дом, дорогую машину. А смерть… умоляю, мне было плевать. Сара осуществила худший кошмар.

— Погибнуть? Прислуживать девушке? — Иларий тонко улыбается, приглаживает золотистые волосы.

— Оказаться в клетке.

— Забавно. Теперь я понимаю, почему ты нравишься Саре. У вас общие страхи.

— Ее страх не стал реальностью.

Иларий облизывает губы и делает глоток.

— А по поводу Висы.... Сначала я подумал, что он и есть ваш Волаглион.

Парень утыкается носом в бокал.