Воланд и Маргарита

Ирода Антипы в романе мастера в Ершалаиме нет, поэтому Пилат живет во дворце один. Дворец был построен отцом тетрарха Иродом Великим, т. е. «апокрифический» Пилат некоторым образом «гостит» и у отсутствующего тетрарха, и у покойного. В ходе ершалаимских событий мы встречаемся с одной забавной деталью: интересно, когда же успели послать тетрарху «дело подследственного из Галилеи», если в Ершалаиме его нет, а расстояния в Палестине преодолевались естественным образом? А если Ирод все-таки здесь, почему он никак себя не обнаруживает и живет не в фамильной резиденции, а в каком-то неизвестном месте? Вызывает недоумение и то, что Пилат остановился не в прокураторской резиденции, а во дворце, хотя в реальном Иерусалиме у него есть собственное жилье.

Можно найти скрытый смысл подобной «корректировки» Евангелий. Ирод Антипа устранен за ненадобностью, чтобы лишние свидетели не мешали развитию строго спланированной версии. Сходным образом в Москве Воланд устраняет «ненужного» Степу Лиходеева. Квартира № 50 принадлежит покойной ювелирше (ср. с покойным Иродом Великим) и поделена между Степой и покойным (ко времени вселения в нее Воланда) Михаилом Берлиозом. И Ирод в Ершалаиме, и Степа в Москве волей нечистой силы оказываются вне происходящих событий. Налицо скрытая параллель: Ирод Антипа – Степа Лиходеев. Интересна характеристика, данная Степе Коровьевым: «Они, они! – козлиным голосом запел длинный клетчатый, во множественном числе говоря о Степе, – вообще они в последнее время жутко свинячат. Пьянствуют, вступают в связи с женщинами, используя свое положение» (с. 499). Хорошо известна печальная слава Ирода Антипы, проводившего время в хмельных пирах и устранившего законную жену ради женитьбы на Иродиаде, жене своего родного брата Филиппа. Жена Степы тоже куда-то исчезла: «А супруга Степы якобы обнаружилась на Божедомке, где, как болтали, директор Варьете, используя свои бесчисленные знакомства, ухитрился добыть ей комнату, но с одним условием, чтобы духу ее не было на Садовой улице...» (с. 493). Ирод отличался хитростью и тщеславием – качествами, не чуждыми и Степе Лиходееву. Он «хитро» (с. 498) хочет выспросить у иностранца, «что он, собственно, намерен сегодня показывать во вверенном Степе Варьете» (с. 498). Именно Степа дает Воланду санкцию на «сеанс черной магии», причем, как выясняется, он на вчерашнем хмельном пиру Воланда не помнит. Читатель догадывается, что Воланд со Степой и вовсе не встречался. Так или иначе, но контракт на выступление у Воланда имеется, и подписан он Степиной рукой.[55]

Именно здесь соединяются смысловые параллели двух представлений: романа мастера (точнее, той его части, которая разыгрывается во дворце) и представления в Москве – сеанса в Варьете. Дело Иешуа, якобы посланное к тетрарху, приобретает двусмысленный характер, как и контракт, якобы собственноручно подписанный Степой Лиходеевым.

Сеанс в Варьете построен на очень простом соблазне: свита Воланда убеждает зрителей в том, что перед ними настоящие ценности, которыми обыватель дорожит и которыми, естественно, хочет обладать. Нетрудно заметить, что происходящее в Ершалаиме – тоже соблазн тайной «истиной», скрытой ото всех, но доступной мастеру.

Вернемся к квартиру № 50. Еще один ее обитатель, Берлиоз, стал первой жертвой Воланда. (Предрекая ему смерть, Воланд выступил как астролог: «Раз, два... Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть – несчастье... вечер – семь...» (с. 432). Почему Воланд для места жительства в Москве выбрал ту квартиру, в которой проживают Берлиоз и Степа? Роль Степы в соотнесении с ершалаимскими событиями более или менее ясна. В какой связи с романом мастера находится Берлиоз помимо того, что он, предположительно, мог оказаться тем редактором, который не напечатал мастера?

Думается, важную роль играет отрезанная голова Берлиоза. В сцене бала ее публично демонстрируют, что ассоциируется с головой Иоанна Предтечи, которую, отсеченную по приказанию Ирода Антипы, поднесли Саломее на блюде. В московской ситуации голова редактора стала одним из ключей к полному разоблачению «сеанса черной магии» в Ершалаиме.

Как известно, Иоанн Креститель был заточен Иродом в темницу при дворце, ибо не уставал обличать связь Ирода с Иродиадой (Филипп, муж Иродиады и брат Ирода, в это время был еще жив). Если Степа Лиходеев неведомо для себя пародирует действия Ирода, то Берлиоз, как мы отмечали в части I, наставничеством Ивану пародирует учительство Иоанна Крестителя.