Волчара 1-5

 Прокурор взял ручку, стал что-то писать. Рома тем временем собирался с

мыслями.

 Пашки больше нет. Его убили. И не Рома это сделал. Он всего лишь ударил

его. Пусть в лицо, и сильно. Но никак не остро заточенным прутом в печень и

сердце... Остро заточенный прут... Уж не тот ли это?..

 - Так, от подписи вы отказались. Теперь я должен разъяснить вам ваши

права.

 - К черту права! - Рому залихорадило. - Я хорошо знаю свои права.

 - Тогда распишитесь вот здесь.

 - Я не буду расписываться.

 Он должен расписаться на постановлении в том, что ему разъяснили его

права. Но он сейчас в сильнейшем волнении. Как бы ему не подсунули на

подпись другую бумагу.

 - Не будете, не надо... Зря вы ломаете комедию, Лозовой, - с вялым

осуждением посмотрел на него Банякин. - Ваша вина полностью доказана. Вы

можете отрицать что угодно. Только ничего вам не поможет. Любой суд припаяет

вам приличный срок за убийство.

 - Я никого не убивал.

 - Орудие преступления - металлический прут Он найден в теле убитого. И на

этом пруте ваши отпечатки пальцев.

 - Чушь!

 - Не знаю, не знаю... Это прямая улика. Но есть и косвенные улики. Да еще

какие... Есть показания свидетелей, которые утверждают, что вместе с

Голиковым Павлом Семеновичем вы ходили осматривать его новый магазин.

 - Странно, - горько усмехнулся Рома.

 - Что странно?

 - Вы осмотрели труп, провели дознание, допросили свидетелей, у вас

имеются результаты экспертизы... А вот допросить меня вы удосужились только

сейчас, по прошествии почти трех суток с момента убийства... Почему так?

 - На это у нас были свои субъективные причины, - уклончиво ответил

прокурор.

 - Гражданин Нырков - вот ваша субъективная причина! - взорвался Рома.

 - Вы все под ним, как стая гончих под сапогом старого ловчего... Вы

видите, я не прошу у вас адвоката. Если он будет, то только купленный,

полностью подконтрольный вам и Ныркову. И телефон я у вас не прошу, чтобы

позвонить хотя бы родственникам. Мне нужно срочно связаться с Москвой. Но вы

не дадите мне этой возможности. Потому что знаете, что я никого не убивал. И

когда из столицы прибудет компетентная комиссия, вас всех тут пустят на

колбасу!..

 - В мои обязанности не входит выслушивать оскорбления подследственных, -

спокойно произнес прокурор.

 Угрозы Романа не произвели на него никакого впечатления.

 - Завтра мы выедем на место преступления. Для проведения следственного

эксперимента. Это всего лишь формальность...

 - Ну да, конечно, формальность, - горько усмехнулся Рома. - Не более

того... Ведь вам хорошо известно, что убийца был примерно моего роста. И

сила его удара соответствует моей.

 - Вот видите, вы косвенно подтверждаете свою вину.

 - Ничего я не подтверждаю.

 - Я же говорю вам, следствие не нуждается в вашем чистосердечном

признании. Все факты налицо.

 - Отпечатки моих пальцев на стальном пруте...

 - На стальном? - ехидно посмотрел на него Банякин. - А откуда вы знаете,

что прут именно стальной?

 Рома с досадой понял, что сам подцепил себя на крючок.

 - В постановлении написано, прут металлический...

 - Но ведь он мог быть чугунным или алюминиевым.

 - Да? Но я почему-то подумал, что он стальной.

 - А хотите, я скажу, откуда вам известна такая подробность? - прокурор

смотрел на него, как ястреб с высоты на неосторожного цыпленка.

 - Хотелось бы узнать.

 - Этим-прутом вы пользовались не впервые.

 - Да ну?..

 Рома усмехнулся. Только ирония не очень сейчас была уместна. Он понял,

что попал в сверхнеприятную историю. Он знал, откуда в деле взялся прут.

 Это тот самый штырь, которым была убита неизвестная ему женщина. Этот

прут ему сунули в руку в пыточном каземате. Оставили на нем его отпечатки

пальцев. А потом этим же прутом убили Пашу.

 - Экспертизой установлено, что на острие прута кровь не только Голикова.

Этим прутом убили или ранили другого человека. И напрашивается вопрос - кто

это сделал?

 - Думаете, я?.. Ошибаетесь!

 - Утверждать не буду... Но дело в том, что подана в розыск некая Комарова

Людмила Панкратовна. Ее группа крови соответствует той, которую обнаружили

на острие прута.

 - Ловко закручено. - Рома чувствовал себя загнанным зверем.

 Но старался не поддаваться пораженческому настроению.

 - На оперативном уровне есть информация, что вы изнасиловали одну

женщину...

 Рома готов был ко всему. Поэтому не удивился этой небылице.

 - Есть доказательства?

 - Я же говорю, оперативный уровень...

 - Извините меня. Но я вам не мальчик из детского сада. Я не желаю

выслушивать в отношении себя всякую гадость из области домыслов.

 - Все правильно, это гадость. Изнасиловать женщину - это самая настоящая

гадость... Итак, есть основания подозревать вас в еще одном убийстве.

 - Можете не продолжать. Я изнасиловал некую Комарову Людмилу Панкратовну,

а затем ее убил...

 - Значит, вы сознаетесь...

 - Да нет, ошибаетесь, любезный Федор Авдеевич. Это я читаю ваши мысли.

 - Вы ясновидец?

 - Может быть...

 - Я, между прочим, тоже...

 Банякин достал из ящика стола диктофон.

 - Наша беседа записывалась на пленку? - спросил Рома.

 - Нет, мне это ни к чему... Но на этот диктофон записывался другой ваш

разговор.

 - Интересно.

 - Мне тоже... Здесь запись вашего разговора с убитым Голиковым. Не знаю