Волчата

Войдя в дом, он поздоровался с отцом, который сидел у радиоприемника и слушал новости с фронта. Анте подсел к отцу и стал слушать. Мать тем временем накрыла, на стол. Хотя с отцом Анте постоянно ругался и спорил, отец гордился сыном. Отец, получивший образование в Австрии, твердо верил в «германское экономическое чудо», считая, что война должна принести и им благополучие.

— Как дела, сынок? — спросил отец, потрепав Анте по голове.

С тех пор как Кудела стал майором, в родительском доме он еще не появлялся. Новое звание сына обрадовало родителей. Пришлось Анте рассказать им кое-что о войне и о политике.

Пришел брат, тихий, спокойный человек, которого нисколько не интересовала политика.

После ужина, сославшись на то, что он плохо себя чувствует, Анте ушел в свою комнату, чтобы немного отдохнуть. К нему пришла мать и, присев на край кровати, спросила:

— Что с тобой, сынок? Не заболел ли? — Так когда-то она спрашивала его в детстве, нежно положив руку на лоб.

— Да нет, вроде бы ничего особенного не случилось.

— Ты очень изменился, Анте, тебя не узнать.

— Ты права, мама. Но разве ты знаешь кого-нибудь, кто в этой проклятой войне не изменился?

— К сожалению, твоя правда, сынок. Все мы переменились. — Мать замолчала, опустила глаза и ждала, что еще скажет сын. Сама она решила ни о чем больше не спрашивать, но сын продолжал упорно молчать.

— Я спрятала твой чемодан в шкаф, — сказала она, чтобы хоть как-то поддержать разговор. — Ты знаешь, я не из любопытных, но все же заглянула в мешок, что лежал в чемодане…

— И правильно сделала.

— Чьи это вещи?

— Мои, если хочешь знать. Мои!..

И, словно догадавшись, мать спросила!

— Твои?.. Тогда чьими же они были раньше?..

Он с удивлением посмотрел на нее.

— Кто знает, через сколько рук прошло все это? Вещи эти, как ты выразилась, были собственностью врагов нашего государства. Поэтому их конфисковали. Кое-кто захотел их присвоить себе, но теперь они принадлежат мне.

— Значит, ты присвоил государственное имущество? — испуганно спросила мать.

— Хочешь сказать, что я украл у государства, которое ворует на каждом шагу? — раздраженно заметил Кудела. — Ну, отдал бы я все это куда следует. И что тогда?

— Дело твое, сынок. Но ты же знаешь, что не прав. Да и головой своей рискуешь. Это меня и беспокоит. На всех этих монетах и драгоценностях кровь, особенно на золоте. Оно всегда приносит несчастье…

— Не беспокойся. Их владельцы уже кто где: кто в раю, кто в аду…

На лицо матери легла тень.

— Я твоя мать, Анте, и я боюсь за тебя. С этим шутки плохи. Денег у нас и без того достаточно.

— Мне не деньги нужны, а золото. Когда придется удирать отсюда, все полетит в тартарары…

Мать, испуганно оглянувшись, прикрыла ему рот ладонью:

— За такие слова тебя могут расстрелять или в тюрьму посадить…

— Именно поэтому я тебе и говорю… Ведь ты единственный человек, которому я могу доверить свои мысли.

— Я только хочу предупредить тебя. Старики всегда говорят, что если на похищенном есть кровь, то это всегда приносит несчастье.

— Мать, брось-ка ты это. Весь мир сейчас в крови. Один у другого последний кусок хлеба вырвет, не то что золото. Один другому яму роет. Нет доверия, а дружбы и подавно. Всяк свою шкуру спасает.

— Поэтому-то, Анте, мы и несчастливы. Страшная судьба нас ждет. Вы вот убежите, а что станет с нами, с детьми? Что будет с твоим сыном? А если партизаны сделают с нами то же, что вы с ними делаете?

— Страшное того, что мы сделали, сделать уже невозможно.

— Ты, наверное, имеешь в виду тот лагерь, что у реки?

Мать затронула его самое больное место. Он опустил глаза, отвернулся и неподвижно уставился в белую стену.

— Если хочешь знать правду, я тебе скажу, — пробормотал он. — То, что говорят, это все ерунда… Здесь и слова-то трудно подобрать. Это хуже ада…

Дрожащим голосом мать спросила:

— Это верно, что вы их там тысячами убиваете?

— Да разве кто их считал? Наверное, сотни тысяч… И давай больше не будем об этом, а то ночью не заснешь…

— Я давно уже не сплю спокойно. Молю бога, чтобы скорее все это кончилось. Разве до войны мы не жили со всеми в мире и согласии? С теми, против кого вы сейчас воюете?

— Что я могу поделать? Государство приказало нам истребить сербов, коммунистов, цыган — всех наших врагов. В людях проснулся зверь, и теперь нет такой силы, которая бы их сдержала…

— Анте, дорогой мой, вы накличете на нас божью кару. Разве ты забыл, что мой отец — твой дед — был сербом? Что кто-то из моих дальних родственников сейчас находится в лесу у партизан? По твоим словам выходит, что, если бы тебе приказали, ты убил бы и меня, и отца, и брата… Может, и себя самого?

— Не надо, мать. Кругом сейчас хаос, и никто не в состоянии распутать этот клубок. Все это ничто по сравнению с тем, что происходит со мной. Только тебе я могу довериться, другим — нет. Если бы не ты, давно бы пулю в лоб себе пустил.

И Кудела стал рассказывать…

— Они спать мне не дают, все гонятся за мной, хотят убить. День — мой, а приходит ночь — я в их власти. Если это не кончится, я сойду с ума. Во сне мои жертвы оживают, пытают меня, казнят…