Волчье дело

Данный холст и девица как будто рассказывали о том времени, когда Айсблюмен не существует, когда ее нет в их мире и самого мира Айсблюмен тоже нет. Каждую зиму она бережно выращивает свои сады и парки, заселяет их идеальными цветами и узорами, а весна из года в год губит их безжалостным теплом и солнцем. Этот парень может подарить вечность ее вселенной на своих полотнах, а он использует мир Айсблюмен, чтобы подчеркнуть красоту собственного.

Стояла середина января. Вероника по обыкновению забежала после работы к Лесю, который заканчивал очередную картину. На постаменте девушка увидела холст с уже знакомым морозным узором: веер из хвоста жар-птицы с вкраплениями лучистых звезд и тонких игл. Поверх ажура Лесь изобразил часть лица: большие глаза темно-стального цвета с высокой складкой верхнего века, изломанные тонкие брови.

– Какие красивые глаза. – Вероника ткнула пальцем в изображение. – Это твоя девушка?

– Она смотрит из окна. – Лесь взъерошил волосы.

– Ну, я поняла, что девушка отражается в окне. – Вероника улыбнулась. – Я ее знаю?

– Нет, не знаешь. Она все время молчит, только наблюдает.

Вероника смешалась:

– Лесь, подожди. Это настоящая девушка или ты ее выдумал?

– Настоящая! Она смотрит на меня изо всех окон, днем и ночью. Представляешь, ее на самом деле нет, но она есть. Думаю, скоро я увижу ее лицо полностью. – Юноша устало вздохнул и, немного помолчав, добавил: – Вот.

– А когда ты в первый раз ее увидел?

– Под Новый год. Вы с Сергеем укатили в Прагу, а я решил, что никого звать не буду, посижу один. Часы начали бить полночь, какие-то придурки фейерверк во дворе запустили, так что даже сигнализация заорала. Я сунулся в окно посмотреть и увидел ее. Сначала такая неясная тень, решил, что мерещится. А потом с каждым днем все яснее. Вот.

– Лесь, ты ко врачу не ходил? Зрение не проверял?

– Я здоров, Ника. Здоров! Я понимаю, что ты мне не веришь. Мне никто не верит. А она все время глядит. Изо всех окон. Я даже спать не могу.

– Хочешь, я останусь? Лесь, ты только ничего не бойся и не возражай!

Вероника вышла в коридор и набрала номер Сергея:

– Слушай, тут вот такое дело… Я у Леся.

В трубке застыла тишина. Ника, боясь, что ее не услышат, начала сбивчиво кричать в трубку:

– Я не могу его оставить, он болен. Да, я давно его навещаю. Да, скрывала от тебя, потому что ты бы не понял. – Ника продолжала говорить на автомате в молчащий телефон: – Если бы ты только знал! Сереж, я люблю тебя. Но я не могу бросить Леся, он мне совсем как родной.

Трубка отозвалась чужим, незнакомым голосом:

– Я привезу твои вещи.

Вероника не видела, как Сергей в этот момент осторожно, словно телефон был сделан из тонкого стекла, положил его на стол, взял сочувствующего Петрушу, прижал к себе и совершенно не по-мужски разрыдался. В тот же вечер он на такси перевез Никины вещи, оставив себе только клоуна. С Петрушей расстаться он был не в состоянии.

Дни полетели с пугающей быстротой, словно киномеханик запустил фильм на большой скорости. Когда Вероника каждый день уезжала на работу, Лесь еще спал. Он почему-то стал бояться засыпать в обычное время и ложился лишь под утро. Несмотря на ревность и подозрения Сергея, отношения Вероники и Леся не изменились. Они были друг для друга как брат с сестрой, сама мысль переступить через родство душ к близости плоти казалась противоестественной.

Картина продвигалась. На полотне проступили очертания губ, небольшой волевой подбородок, высокие скулы, длинные волосы пепельного цвета. Вместе с картиной менялся и Лесь. Он стал суше, словно вся его энергия выплеснулась в новое полотно, мало говорил. Вероника пыталась узнать что-то новое о холсте.

– Красивая девушка, – словно невзначай заметила она. – Она тебе никого не напоминает?

– Нет, – односложно ответил Лесь.

– Она похожа на Снегурочку. Не ту, которую мы знаем по мультфильмам и кино, а другую – из мифов. Такая же холодная и строгая. Истинная дочь зимы и мороза.

Лесь возразил:

– Она не Снегурочка. Ее зовут не так.

– А как ее зовут? – постаралась выведать Ника.

– Она не сказала.

– Она умеет говорить?

– Умеет. – Лесь взглянул на нее потемневшими от постоянного недосыпа глазами. – Но я еще не научился ее понимать.

Вероника нервно прошлась по комнате. Ситуация ухудшалась. Начальство не соглашалось предоставить отпуск – случился аврал, и каждый работник был на счету. К неврологу Лесь идти наотрез отказывался. Обратиться же с просьбой о помощи к Сергею Вероника никак не решалась.

«Это все зима, длинная, затяжная зима. Скоро придет весна, и ему полегчает», – мысленно уговаривала себя она. Но лучше не становилось.