Волчье дело

Искусству морозных узоров учили с младых лет: поднять температуру немного выше нуля градусов, затем опустить, соблюсти нужную влажность, правильно поймать точку росы, аккуратно вытянуть кристалл с нижней части окна к верхней, словно дерево, у которого чем ближе к земле, тем толще и сильней ствол. После многовекового обучения сады росли быстро, как будто сами собой, совсем не напоминая собой первые тонкие иглы кристаллов на осколке стекла.

Айсблюмен прошла среди цветов, посильнее взбила листья пальм, изогнула ветку папоротника. Она собралась уже уходить, как неясное беспокойство овладело ею: через окно квартиры Айсблюмен увидела полотно с морозным узором, сквозь которое ярко светила свеча. В том месте, где пламя пробивалось сквозь наледь, кристаллы оплыли и потекли, уродуя идеальный порядок. Айсблюмен испытала тревогу за свой совершенный, но такой хрупкий мир.

Вероника с восторгом разглядывала новую картину Леся, где огонь свечи праздновал победу над безупречным холодом изморози.

– Значит, пламя настолько важно в свече? Несмотря на то что оно ее и губит?

– Да. Огонь согревает, разгоняет мрак, зовет к себе. Недаром свеча на окне была знаком для запоздавших путников.

– Странно выходит. – Вероника обошла картину со всех сторон. – Главное для свечи – ее смерть?

– Скорее, то, как она жила, – улыбнулся Лесь. – Вот.

– Она могла рассыпаться от вечности или ярко прожить несколько ночей…

– Так и люди. Одни существуют тихо и незаметно, другие живут на пределе своих сил.

Вероника молчала, отрешенно глядя на холст. Уже несколько дней она втайне от Сергея приезжала к его другу. Девушка не смогла бы объяснить, что именно ее влечет к художнику и его картинам. Ее отношение к Лесю совсем не походило на чувства к Сергею. С тем было сразу все ясно – они предназначены друг другу, она выйдет за него замуж и родит двоих детей, мальчика и девочку. С Лесем же Ника испытала потрясающее ощущение родства, своей второй половины. Они совершенно одинаково думали, чувствовали, смотрели на мир. Только Сергей эту близость не понял бы и не принял, поэтому Вероника скрывала свои визиты.

Айсблюмен всю неделю наблюдала за квартирой художника и даже запомнила его имя – Лесь. Она расписала узорами окна его трешки и подъезда, не стесняясь подглядывать за ним и его гостями. Все дело было несомненно в этой вертлявой девице с подвижным лицом и быстрым ртом, который постоянно нарушал тишину. Именно она заставила Леся портить идеальную красоту кристаллов на картине в погоне за меняющимся пламенем. Айсблюмен ощутила неясную ревность: этот мастер должен принадлежать ее миру, он же видит изящество и торжество совершенства, а эта девка забивает его голову обычным, проходящим.