Волчье дело

Ноги сделались ватными, а тут еще от земли начал подниматься туман, стирая очертания предметов. Настя развернулась и побежала в другую сторону. Опять могилы, памятники-пирамидки участникам ВОВ, покосившиеся кресты и… могила прабабки. Девушка не выдержала и зарыдала взахлеб: ей сделалось по-настоящему страшно, она одна, и никто не поможет.

Это было то, о чем предупреждал Николай. Конечно, приятно реализовывать комплекс спасателя, давая душам возможность закончить земные дела. Она сделала немало полезного и теперь оказалась не готова ощущать себя всего лишь кормом. Ее охватил дикий ужас, как несчастного олененка, преследуемого безжалостными волками.

Туман становился гуще, его природа явно была паранормальной. Он скрывал за собой существо, которому Настя не способна была дать отпор. Тишина отступила, стал различим шепот, который усилился, ветер переговаривался на разные голоса. Но сколько Настя ни прислушивалась, не могла различить отдельные слова – это была мешанина звуков.

Скрип калитки, чей-то вздох, щебет птицы, радиопомехи, быстрая речь, капель – все звуки слились в песню, она завораживала и усыпляла, лишала воли. «Тр-р-р, с вами говорит… а я ему и говорю… кап-кап… смотрит и молчит… а-а-а», – кто-то разговаривал с Настей на одной ноте, как нянька, убаюкивающая ребенка. Девушка широко зевнула: спать хочется, аж мочи нет.

Она обхватила себя руками – холодно – и принялась раскачиваться, пытаясь успокоить себя: это просто кладбище и просто туман, который облепляет, как паутина, и путает мысли. И за ним нет никого, совсем никого голодного – костяной невесты, чей подвенечный наряд соткан из тумана и паутины. Настя всхлипнула, горячая слеза обожгла щеку, и это придало сил. Девушка вновь рванула прочь от страшного места, но нога зацепилась за корень, вылезший из земли, Настя покачнулась. Она падала, падала и падала…

…Никого из калужского ОБХСС у деревни не оказалось. Может, ошиблись с местом, может, уже уехали. Николай набрал Настин номер и прислушался: по нулям. Тогда он окликнул ее, но лишь тишина была ответом. Николай связался с сестрой и упрямо побрел в сторону кладбища, решив положиться на родового беса: тот должен почувствовать Настю.

Следы ее не обнаружились, пришлось походить по кладбищу, которое – возникло такое ощущение – мешало поискам, водя по кругу. Хорошо, что распогодилось, выглянуло солнце, а потому все было как на ладони. Кладбище оказалось огромным и древним, многие захоронения почти сровнялись с землей – запросто можно наступить на чью-то могилу.

Оградки, большинство из них со следами краски – тут явно любили голубой цвет, обветшалые столики и скамейки – похоже, мало кто посещал родные могилы, кладбище носило отпечаток запустения. Все поросло травой, тропки между могилами едва угадывались. Пришлось изрядно побегать. Почему-то Николая не оставляла уверенность, что Настя должна быть тут, иначе бы уже объявилась.

Николай вспомнил народную примету про лешего: надо вывернуть одежду наизнанку и поменять ботинки – правый надеть на левую ногу и наоборот. Конечно, это было наивно, но утопающий хватался за соломинку, его не оставляла уверенность, что ему словно отводят глаза. Он вывернул толстовку, затем переобулся и оглянулся.

Его словно толкнули в плечо: Николай заметил могилу со свежеокрашенной оградой и пластиковыми цветами, воткнутыми в земляной холмик. Совсем рядом, а раньше он в упор ее не замечал. Значит, Настя была здесь… Сердце совершило немыслимый кульбит, звоном отозвавшись в ушах. Николай позвал девушку еще раз – молчание.

Наверняка уже уехала. Он почувствовал разочарование. Может, что случилось с телефоном, а потому Настя не смогла связаться с Наташей? Сестра, естественно, запаниковала, поставила на уши Николая, он – других топтарей. А в результате ничего страшного. Николай посмотрел на фотографию, установленную на памятнике: уже вылинявшая от солнца, но почему-то кажется, что женщина улыбается.

Николай передернул плечами: как-то не по себе здесь. Да и Настя не такой человек, чтобы не найти возможности позвонить. Она прекрасно осознавала, что Наташа станет бить тревогу, а значит, что-то с девушкой стряслось. Николай вновь пробежался по кладбищу, но ничего подозрительного не заметил. Его охватило отчаяние.

– Да какой от тебя толк! – Николай разозлился. – Родовой бес называется! Найди ее!

Он с трудом сдерживался: не простит себе, если Настя погибнет. Николай метался по кладбищу, вновь и вновь набирал ее номер, кричал. И вдруг словно перед ним протерли грязное окно: он увидел Настю, она лежала неподалеку, свернувшись в клубочек. Сердце ухнуло в живот, сделавшись неподъемным камнем. Николай подбежал и проверил пульс: живая! Он принялся растирать холодные руки и ноги девушки, щипать за щеки, теребить, но она не приходила в себя.

– Наташа, она без сознания, – сообщил Николай по телефону.

– Скоро буду. – Сестра ни секунду не колебалась.

Он опустился на колени: