Волчье кладбище

– Возможно… – Он задумался. – Но, возможно, дело в самой комнате…

– Что ты имеешь в виду?

Из-за угла вышел Секвойя, неся мешки с мусором. Тлевшая самокрутка выпала из его опухших губ при виде распластавшегося на гравии Мэтью.

– Боже праведный! Что случилось?

– Кто-то столкнул его, – сказал я.

Секвойя в смятении глянул вверх.

– Как же кому-то удалось такое?

Я объяснил как, Секвойя закрыл лицо руками.

– Господи, бедный мальчик… ещё один…

– Он жив, – сказал я.

– Жив? Ну, слава богу! Милек не переживёт, если студенты продолжат гибнуть, в мирное-то время!

Я поморщил лоб. Тут же подоспела подмога, через пару мгновений Мэтью повезли в госпиталь.

Хиксли собрал студентов в аудитории и выпытывал о передвижениях каждого. Надеялся поймать по горячим следам, но не вышло. Никто из ботаников в нашу часть не заходил, у каждого было алиби в лице кого-то.

С нашим крылом посложнее складывалось. Гарри сразу после похорон накрыла медвежья болезнь, Питер с Робином ушли в свою комнату. Питер выходил всего на минуту, чтобы умыться, но он пел песню Варлаама из «Бориса Годунова» (в вариации Фернандо Корены), и Гарри, который сидел в тот момент в кабинке, слышал это. Джо ходил в библиотеку за учебником, и это подтвердил библиотекарь.

Допрос преподавателей проходил отдельно. А мы с Адамом поспешили в деревню к Диксонам, которые сочли правильным не появляться на похоронах. Старик Диксон отсутствовал, нас впустила Агата. На просьбу Адама пообщаться с Шивон она резко сдвинула брови.

– Чего ещё ты от неё хочешь? Бедняжка даже уехать не может, эти гадкие местные вороны всё поджидают, чтобы клюнуть!

– В таком случае тебя я обрадую первой, – вкрадчиво сказал Адам. – Тео не тронул Шивон.

Агата поправила очки. Адам произвёл точно такой же жест.

– Что это значит?

– Вы вообще разговаривали об этом с тех пор? – голос моего друга вдруг зазвучал жёстко, даже глаза его как-то потемнели от внутренней бури.

Агата нервно передёрнула плечами.

– Нет, конечно. Зачем об этом говорить? Ведь это как соль на рану.

– Но никакой раны нет! – повысил голос Адам.

Агата уставилась на него с ошарашенным видом, как будто Адам сообщил ей абсолютно новые сведения о созвездии Кассиопеи.

– Мы нашли костюм кальмара, – сказал я.

– О! – Агата тяжело села на стул у камина, словно её сбили с ног.

– Всё, что мог сделать Тео, – лишь напугать. Я лично примерил этот костюм. А теперь поднимись и приведи сюда Шивон, – потребовал Адам, словно обращался к законной супруге, требуя привести их непослушную дочь.

Агата поспешила наверх.

Шивон выглядела так, будто сей момент приехала из Ирландии, только спросонок. Она поприветствовала нас улыбкой и вопросом:

– Ну как прошли похороны?

– А ты когда-нибудь видела похороны? – чёрство парировал Адам.

– У нас никто не умирал. А может, и умирал, но я никогда не ходила смотреть, – и вновь эта лисья улыбка.

Адам напустил на себя профессорский вид. Тронул очки, скрестил руки перед собой.

– Обычно, когда кого-то хоронят, кто-то сильно плачет. Когда втыкаешь иглу в палец, появляется кровь. Когда садится солнце, восходит луна… – вдруг Адам резко опустил руку ко мне в карман и достал коробок с павлинами. – Шивон, что конкретно ты знаешь об этом?

Шивон вытаращила на нас туманно-голубые глаза. Лицо Агаты посерело, напряглось. Она произнесла, слегка запинаясь от волнения:

– Шивон, так что же выходит, кальмар на тебя просто набросился? Ты испугалась? И всё?

Губы Шивон задрожали.

– Шивон… ответь.

Шивон разревелась. Упала в кресло, закрыла лицо ладонями.

– Но откуда мне было знать… я же не знала…

– Не знала значение слова «насилие»? – уточнил Адам.

– О, прошу… – жалобно протянула Агата.

– В книге… он так нежно её целовал… а в лесу… мне было страшно… я испугалась… это же расценивается как насилие? И я… – Шивон подскочила к лестнице и взбежала по ступенькам.

Послышался хлопок двери на втором этаже.

Агата присела.

– Ну дела. – Она коснулась ладонями раскрасневшихся щёк. – Что теперь делать?

– Меня этот театр не убедил, – сказал Адам сухо. – Приведи её обратно.

Без лишних вопросов Агата послушно вернула Шивон. Та, к моему удивлению, была спокойна и как будто чем-то недовольна.

– А теперь выкладывай. – Адам сел в кресло с видом директора, готового выпороть непослушную ученицу.

Шивон дёрнула плечами.

– Что было на самом деле? – давил холодный голос.

Ирландка раздражённо выдохнула:

– Ничего не было. Разве это важно? Тео кто-то убил, и его уже не вернёшь, ведь так?

У нас разом поползли брови.

– Нет ничего важнее человеческой жизни. Даже после того, как она оборвалась!

Голос Адама звучал колко, будто в окно задул нордический ветер.

– Значит, ничего не было? – осторожно спросила Агата.

– Права была мама, все мужики – трепачи!

Шивон развернулась к нам спиной, уставившись на портрет Диккенса на стене.

– Господи, какой дурой я была, что согласилась пойти с ним!

– Правду, Шивон! – надавил Адам.

Шивон неожиданно хихикнула.