Волчье поле

В начале зимы 1663 года от рождества Сына Господа нашего герцог росков Иуриевич Тверенн вероломно и тайно убил послов императора Обциуса и сопровождавших их слуг и завладел принадлежащими императору ценностями. Свершив сии преступления, Тверенн, справедливо страшась гнева Обциуса, начал склонять вассалов императора из числа росков к неповиновению и мятежу. Также Иуриевич послал за помощью в магистраты торговых городов Невограда и Плескова, к герцогу горных росков Захару, королю лехов Стефану, герцогу Знемии Геркусу и в скалатские и сейрские племена, доселе пребывающие в языческой дикости вопреки усилиям наших благочестивых братьев из ордена Длани Дающей и ордена Парапамейской Звезды.

Само по себе преступление погрязшего в севастийстве варвара не стоит упоминаний, но по воле Господа оно обратилось на пользу святому делу. Обциуса не смягчили мольбы и подношения великого герцога росков Залецки, поклявшегося покарать герцога Тверенна и его сообщников собственными силами. По воле императора на усмирение мятежа выступила шестидесятитысячная армия во главе с лучшим полководцем Саптарской империи. На берегах Кальмея к нему должны присоединиться роски, сохранившие верность императору. Молитвы благочестивого Микеле Плазерона были услышаны. Император Обциус, хоть и не внял словам посла Его Святейшества, стал мечом карающим в руках Господа. Севастийская ересь к востоку от Дирта будет сокрушена руками язычников, а наши братья из орденов Парапамейской звезды и Длани Дающей смогут нести свет истины варварам, не опасаясь их союза с развращенными севастийством сородичами.

Хроника ордена Гроба Господня, глава 1

Глава 1

1

Волчье поле. Две встретившиеся реки — широкая, полноводная, и поменьше, овраг, синяя полоса леса… Пешим есть во что упереться. Сможет развернуться и конница, но об обходах лучше забыть. Стефану это поле наверняка бы понравилось — для решающей битвы с птениохами полководец избрал похожее, только в Намтрии не было чащи, где можно укрыть резервы, пришлось прятаться в холмах. Лес удобней — чтобы это понять, не надо быть великим стратегом, достаточно здравого смысла и смелости, которой у твереничей с избытком. Другое дело, что вынудить врага принять бой на своих условиях еще не значит победить. Георгий с ходу назвал бы десятки сражений, начинавшихся, как задумано, и с треском проигранных, а вот победы над заведомо сильнейшим противником можно перечесть по пальцам. И все-таки шанс у темноволосого князя был. Один из дюжины, но на Кремонейских полях не имелось и такого.

Вряд ли Арсений Тверенский думал о Леониде, а Култай — осознанно шел по следам Оропса, но и роск, и саптарин были опытными воинами и умными людьми. И еще они несвободны, особенно Култай. На всех своя узда и свои поводья. Одни — для варваров, другие — для авзонян, третьи — для севастийцев…

Василевс несвободен не так, как крестьянин, а динат иначе, чем стратиот, но связаны все. Обычаем. Гордостью. Совестью, наконец, хотя у повелителей не совесть, а долг. Хан не мог не послать на Тверень армию и не мог вручить ее не Култаю. Прославленный темник не мог ни проиграть, ни выказать слабость, ни нарушить неписаных законов, которых у кочевников не меньше, чем постов у авзонян и примет у росков. И Култай, и Арсений были обречены на сражение, но тверенич мог выбирать место и время — и выбрал. Благодаря саптарской несвободе.