Волчье Семя

Пани вернулась к размышлениям. Итак. Кому-то очень хочется с ней поговорить. И не только поговорить, но и договориться. Желательно добром. Но если не выйдет – любой ценой. Слишком большие средства вложены в первое же действие по налаживанию контакта. Самой же Ядвиге крайне интересна личность этого кого-то. А еще интереснее, какие силы за ним стоят. Вот только по этим вопросам данных никаких.

А вот по теме разговора можно строить предположения. Что может заинтересовать серьезных людей в шестнадцатилетней девочке? Молодость и свежесть? Не смешите мои лапти, как говорил хортицкий учитель по системному анализу (ни один ученик, кроме самой Ядвиги, поначалу даже название науки выговорить не мог) родом из маленького городка на побережье Сварожского моря. Не будем смешить обувь! За вложенные в налет средства можно купить девок таких и столько, что все черсидские шахи обзавидуются!

Значит, интересует наследница маетка. А если похититель знает истинное состояние дел – не наследница, а фактическая совладелица. Маеток важен. Но захватить владение такими способами практически нереально. Через брак? Обычно подобные вопросы иначе решают. Хотя бы пытаются. Тайно обвенчать? Силой? Во-первых, такой брак недействителен, а во-вторых, смерть мужа быстро освободит Ядвигу от обузы. Скорее всего, в первую брачную ночь! Тогда что? Содействие? Союз с кем-то? Неясно и непонятно. Всё это проще решить официально, без налетов, погонь и крови. Или они думают, что она простит смерть своих людей? Анджея, например!

Ядвига до скрежета сжала зубы. Эх, освободить бы руки…

Так! Пока взять себя в эти самые руки и думать! Конечностями еще будет время поработать! Кому может быть интересно ее владение в любом смысле? Глупый вопрос! Крупнейший маеток в Полении, расположенный на громодяньском шляхе! Кому он не интересен! Но судя по размаху, действуют либо чьи-то скрытники, либо Орден. Светочи Веры. Встречаться ни с кем из них не хочется… Уходить надо. Но это и без долгих рассуждений понятно. Не зря же она начала игру с этим громилой. Остается надеяться, что он понял намеки…

Пани прислушалась. Шаги. Пришел, герой-любовник. Ядвига усмехнулась. Хорошо быть молодой и красивой! Продолжим! Сознательно и по всем правилам. Как учили на специальных занятиях для девушек. Спасибо, Хортица! Своим опытом, которого и нет совсем, не возьмешь, остается теоретическими знаниями.

Прикинуться спящей, не забывая держать ушки на макушке. У входа в шатер негромкий разговор. Слов, к сожалению, не разобрать. Услал искатель сексуальных приключений охранника, вызвавшись подменить, или оставил? Сам уже внутри. Быстро. Значит, оставил. Жаль, без него было бы проще…

Сильная рука коснулась груди. Ну это так сказано: коснулась. Схватила и сжала, не соизмеряя собственную силу с нежностью девичьей кожи.

– А вот и я, сучка!

Ну и запашок от него! Неважно, работаем! Застонать и открыть глаза. Словно не поняла спросонок.

– Пришел?.. – томно, на выдохе… – Нежнее…

Ага! Дождешься от него! Даже не отвечает. Только сопит. Одна лапа продолжает мять грудь, распахнув рубаху, вторая полезла в промежность. Ну-ну, ноги-то связаны. Руку боком меж бедер засунуть еще можно, а на что-то большее и не рассчитывай! Ага, тоже сообразил. Задумался…

– Не останавливайся!.. – жарко, с придыханием.

– А ты, я гляжу, жаркая штучка, пани! – хмыкнул здоровяк. – Хочешь попробовать настоящего мужика!

– Да! – крик шепотом. Страстный, идущий от самого сердца. Или от другого органа, надежно прикрытого штанами и связанными ногами.

О! Уже не связанными!

– Иди ко мне, коханый!

Может, и руки освободит? Нет, не торопится… Заерзать, скрывая движения рук, проверяющих крепость пут. Не ослабли. А он тем временем пытается стащить с нее брюки. Ну уж нет, без помощи объекта это не так просто: узковаты штанишки… Пора просыпаться. Отстраниться резким движением, подтянуть коленки к груди и оттолкнуть. Не сильно, чуть больше, чем обозначить.

– Ты что делаешь? – как это называла Ладислава, «неуверенное возмущение»?

Естественно, он и не думал отпускать. Даже рука из-под рубашки не ушла.

– Можно подумать, тебе не нравится!

А самодовольства-то сколько! Всерьез ведь считает, что шановняя пани на него запала! Пожалуй, пора сдаваться потихоньку.

– Не хочу так! – губки надуть, обиды в лице побольше. Авось разглядит, не зря же светильник притащил. – Больно!

– Что тебе не так?

– Руки больно! – пожалостливей. И всхлипнуть. – Я ж на них лежу! Развяжи!

– Не велено… – но в голосе неуверенность.

– А остальное велено? – еще обиды, еще! – Я к тебе всем сердцем, а ты… – новый всхлип, слезинку из глаз. – Что я тебя, съем, что ли? Ты вон какой большой! Сильный…

Изогнуться, выпячивая обнаженную грудь…

Здоровяк сглотнул и, не говоря ни слова, распутал веревку. Откинул в сторону.

– Потом обратно свяжу!

– Хорошо, любый… – погладить затылок, ткнуться лбом в противную волосатую грудь, руку ему в лапы, капризно надуть губки. – Разотри, колет!

Послушно растирает. Поплыл мужик! Но еще рано!

– Как тебя зовут, милый!

– Ганс! – и снова рука на груди. А вторая мнет ягодицу. Застонать…