Волчье Семя

– С нами пойдешь, барышник! – рявкнул крупный детина с красной рожей. Сержант или капрал, непонятно.

– Староват я для армии, – еще больше перекосился хозяин. – Неужто никого моложе не нашли?

– Поболтай еще! Сам ландмейстер тебя требует!

– Меня? – изумился старик. – Ландмейстер? И зачем их святейшеству помойная крыса?

– Пытать тебя будут, дурашка, – ласково произнес второй воин. – Их святейшество нынче не в настроении, ему помучить кого-нибудь требуется, а слуги в замке кончились. Даже экономку старую удавили. Или она сама удавилась… – воин расхохотался. – Потеха…

– Во как, – протянул хозяин. – Пытать…

В испуге отшагнул назад, потерял равновесие, взмахнул руками, пытаясь устоять, рука выбила какую-то жердь…

Осыпался навес над подворьем, разом завалив троих. Из-под крыши выскользнули сучковатые бревна и закачались на цепях, снося всех на своем пути. Рухнула стенка вольера, сбив с ног еще двух человек. По упавшей стенке на святых братьев Ордена с рычанием бросилась свора. Но ни сержант, ни весельчак этого не видели. Оба лежали, уставившись мертвыми глазами в ночное небо, а через дырки в шлеме толчками выплескивалась серо-красная желеобразная масса. Дырки были аккуратные, без рваных краев, не очень-то и большие. Совершенно одинаковые, только у капрала в левом виске, а у весельчака в правом.

Это был не бой, а избиение. Латники выползали из-под завалов, уворачивались от летающих бревен, отбивались от рассвирепевших псов. На старика не обращали внимания, сначала по инерции не считая его противником, а потом… «Потом» не было.

Старик опустил клевец, оперся на рукоять, оглядел подворье.

Один из кнехтов получил навесом по голове. Другого насадило на острый сучок, не помогла кираса. Троих задавили псы. Буран, даже насквозь проткнутый мечом, так и не выпустил горло врага. Как и Задира с почти отрубленной головой. Свора погибла вся. Тяжело псам против доспехов.

Старик наклонился, провел рукой по жесткой шерсти, грустно покачал головой:

– Прости, Буран, не было другого выхода. Не отвлеки вы их, меня бы срубили. Не тот я уже, совсем не тот. Несчастный десяток, а запыхался, словно весь день рубился.

Вздохнул, выпрямился, привычно опершись о клевец:

– Эх, Фрида, Фрида, и тебя не уберег… Не умею я беречь, только мстить могу. Рано остановился, не перевелись еще любители пыток…

Через два часа старосту Кохфельде разбудил стук в дверь. Хозяин вскочил, запалил лучину, осторожно подошел:

– Кто там?

– Франц, выйди на минутку. Разговор есть!

Староста откинул крючок.

Всадник. Странное одеяние, не то доспех, не то просто куртка со штанами. Лук за спиной, колчан на боку. Клевец в петле. Всё черное, ни малейшего проблеска других цветов. Вороной невиданной породы. Во всяком случае, староста таких никогда не видел. Огромный, куда там кроатским недоделкам! Черный всадник на черном коне. И маленький табун неказистых лошадок.

– Забирай, – всадник кивнул на табун. – Не жадничай, раздай безлошадным, кто беден не от лени и праздности.

– Что мы должны за них? – Франц не спорил, зачем?

– Ничего. Мне эти клячи будут только мешать. Прощай.

– Как твоё имя? Люди хотя бы помолятся за тебя Господу.

– У меня нет имени. Есть только клевец и те, с кем мне тесно в этом мире, – гость развернул коня.

Староста огляделся. Село спало. Лишь издали доносилась перекличка часовых, за лесом полыхали отсветы не то пожара, не то погребального костра, а по улице в сторону армейских лагерей спокойным шагом ехал на черном коне черный человек без имени с черным клевцом в руках.

– Прости, Господи, врагов этого человека, – прошептал перепуганный Франц.

Но он был всего лишь сервом, хоть и зажиточным, не знал преданий чужого народа и никогда не слышал о Черном Мстителе. Поэтому сумел быстро оправиться, загнать подаренных лошадей во двор и отправиться досыпать. Кому отдать лошадок, можно подумать и завтра. Не выполнить завет черного человека староста даже не помышлял.

Глава 57