Волчье солнце

Бенедикт Константинович Лившиц Волчье солнце Вторая книга стихов

Репродукция картины Васильевой

Вступление

Рисунок А. Экстер

Бенедикт Лившиц

Пьянитель рая

Пьянитель рая, к легким светам
Я восхожу на мягкий луг
Уже тоскующим поэтом
Последней из моих подруг.

И, дольней песнию томимы,

Облокотясь на облака,
Фарфоровые херувимы
Во сне качаются слегка, –

И, в сновиденьях замирая,

Вдыхают заозерный мед
И голубые розы рая,
И голубь розовых высот.

А я пою и кровь, и кремни,

И вечно-женственный гашиш,
Пока не вступит мой преемник,
Раздвинув золотой камыш.

Пальма праведника

Возврат

Александры Экстер

Едва навеянный Евтерпе,
Изваивая облака,
Из вай, вечерний златочерпий,
Ты тронешь стебли тростника

О золотом закате пены,

Приречном посреди стрекоз,
На бледный луг, тобой забвенный
За розами метаморфоз,

И принесешь уклоны крылий

И собранный вечерний сок
Влюбленной больше райской пыли
К загару отроческих щек.

Целитель

Белый лекарь, недозрелый трупик
Большеглазого Пьеро,
Вырастивший вымышленный тропик
В мартовское серебро.

Нет, не пыль дождливого клавира,

Ты стесняешь белизной
Все широкие слова на эро,
Все слова в целебный зной.

Колыхаясь белым балахоном

Туфле в такт и сердцу в такт,
Праведник в раю благоуханном,
Вот – нисходишь на смарагд.

Некролог

О тропике трепетный клоун,
Из крапин запретных рябо
На всем балахоне, во что он
Играл головой би-ба-бо?

На счастие в лилии перед

Америкою тишины
Он замер и севером мерит
Отпущенниц райской весны,

Чья полузнакомая вера

Смарагдами ограждена
В широкое слово на эро,
Бежавшее строгого сна.

Снега

Степь

Раскруживайся в асфодели,
В рябые сонмища галчат:
По пелене твоей звучат
Упорные виолончели.

И луковицы взаперти

Забудь тепличными цветами –
Вздыбясь щербатыми крестами,
На повороте расцвети.

Логово

В тычинковый подъяты рост
Два муравьиных коромысла –
Из нищей лужи рыжий мост
Уходит к севам Гостомысла,

И паутинная весна,

Забившаяся в угол клети,
По темным угородам сна
Трепещет посреди веретий.

Тепло

Вскрывай ореховый живот,
Медлительный палач бушмена:
До смерти не растает пена
Твоих старушечьих забот.

Из вечно-желтой стороны

Еще недодано объятий –
Благослови пяту дитяти,
Как парус, падающий в сны.

И, мирно простираясь ниц,

Не знай, что, за листами канув,
Павлиний хвост в ночи курганов
Сверлит отверстия глазниц.

Ночной вокзал

Давиду Бурлюку