Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955

В середине пятидесятых годов в иллюстрированном журнале Quick частями выходит роман Джеймса Макговерна «Фройляйн», героиня которого, храбрая немецкая девушка Эрика, после нескольких лет исканий, подвизаясь на ниве стриптиза и борьбы в грязи, находит свое счастье с американским солдатом Си. Однажды они случайно становятся свидетелями бурного секса между немкой и американцем среди развалин бывшего салона красоты. В момент оргазма немка издает «доисторический крик», показавшийся Эрике и Си криком прародительницы Евы, рожающей первого человека. Заметив испуганных свидетелей, немка поднимается с «бетонного алтаря немецко-американской дружбы как разъяренная валькирия, как несокрушимая мать всего сущего, восставшая из истерзанной, разодранной прусской земли, и, залитая лунным светом, скользящим по ее висячим грудям с красными сосцами, на мгновение превращается в живое свидетельство того, что Германия, несмотря ни на что, возродится, – неважно, в каких формах и какими чудовищными средствами, но возродится».[177]

На то, чтобы Германия возродилась, и в самом деле работали – если говорить холодно и цинично – многие немецкие женщины в сфере обслуживания американской армии: в качестве переводчиц, уборщиц или продавщиц в почтово-меняльных лавках, в которых исключительно для американских военнослужащих продавались заокеанские товары. Уже благодаря одному только этому обстоятельству возникало множество контактов, часто перераставших в романы. Число таких романов неизвестно. Однако до 1949 года было зарегистрировано 1400 браков между «фройляйн» и американскими солдатами. Массовым явлением это, конечно, не назовешь, но ведь сколько флиртов, сколько более или менее продолжительных романов потребовалось, чтобы в конце концов появилась эта цифра – 1400 браков? Если учесть, сколько одних только бюрократических трудностей и проволочек пришлось преодолеть этим молодоженам, то их явно было гораздо больше.

Глава шестая Грабежи, рационирование продуктов, черный рынок – первые уроки рыночной экономики

Большинство немцев узнали, что такое голод, только после войны. До того они неплохо жили за счет разграбления занятых территорий. Во многих городах продовольственные ведомства скопили столько продуктов питания, что голода не было даже во время продолжительного периода бомбардировок. Однако после окончания военных действий вся эта инфраструктура рухнула. И то, что большинство уцелевших немцев тем не менее – при уничтоженной транспортной системе – пережили необычайно теплое лето 1945 года с относительно полным желудком, кажется почти чудом. И только потом продовольственная ситуация ухудшилась и перешла в настоящую катастрофу, вошедшую в историю как «голодная зима 1946/47 года».

То, что она наступила не сразу после окончания войны, свидетельствует о феноменальной антикризисной ловкости как со стороны дезориентированных побежденных, так и со стороны победителей, находившихся на чужой, незнакомой земле. Если бы многие пекари даже в условиях хаоса не продолжили печь хлеб, торговцы бы не стали просто искать новые логистические решения, а доставщики развозить товары – даже на простых ручных тележках и без заказа, то разразившаяся гуманитарная катастрофа, особенно в городах, приняла бы гораздо более устрашающие масштабы. Прерванное снабжение продовольствием было временно налажено благодаря решительным действиям отдельных граждан. Так, например, председатель мюнхенской продовольственной комиссии – «рейхскомиссар по продовольствию», как это называлось при нацистах, – узнав в начале мая, что у мюнхенских пекарей муки осталось всего на пять дней, лично отправился на поиски жизненно необходимого товара, захватив с собой председателя Баварского объединения мельничных предприятий, который знал владельцев мельниц и мог уговорить их возобновить поставки. Вот такими тернистыми путями (чего стоило, например, раздобыть у командования оккупационных войск грузовики и бензин!) шли энтузиасты-добровольцы, чтобы в конце концов на удивление хорошо организовать снабжение, во всяком случае на какое-то время. К тому же большинство немцев не ждали ничего подобного и готовились к худшему – к полному краху и гибели страны, поэтому многие еще во время последних боев начали в панике делать запасы.[178]

Первое перераспределение – граждане учатся мародерству