Волчье время (СИ)

Большую часть времени «дан-Энриксу» казалось, что они никак не могут приступить к лечению короля. Странное дело — наяву убедить Алинарда оказалось не так сложно, но во сне эта беседа превратилась в подлинный кошмар. И, как это всегда бывает в таких снах, в видениях «дан-Энрикса» присутствовали темные, переплетавшиеся коридоры, из которых не существовало выхода, идущие по кругу разговоры и томительное ощущение, что, хотя времени осталось совсем мало, эти самые последние минуты растянулись на часы и никогда не кончатся.

Южанин просыпался, порываясь что-то делать, куда-то идти, кого-то убеждать… потом смотрел на лицо спящего короля, которое даже при желтом свете догоравшей на столе свечи казалось бледным и измученным — и с облегчением осознавал, что все уже закончилось.

Только под утро Криксу, наконец, все-таки удалось заснуть по-настоящему, и в этот раз ему — довольно предсказуемо — приснился дом на улице Менял. Подробностей южанин не запомнил, но сон был настолько ярким, что, проснувшись, Меченый не сразу смог понять, где он сейчас находится. Он готов был поклясться в том, что они только что закончили возиться с пекарем, пришедшим к Рам Ашаду с жалобой на боли в животе.

Меченый вспомнил, что в тот раз, когда все кончилось, усталый и как будто даже похудевший Рам Ашад искоса посмотрел на своего помощника, мывшего руки над стоявшим в углу умывальником, и неожиданно спросил:

— Ты как?..

— Нормально, — отозвался Крикс.

— Н-да… вижу, — задумчиво сказал лекарь. И, забрав у Рикса полотенце, властно взял юношу за плечо. — Ну-ка пошли.

Ашад отвел «дан-Энрикса» наверх, в светлую угловую комнату с окнами на площадь Трех колонн, которая нисколько не напоминала остальные комнаты больницы, но при этом показалась Криксу удивительно знакомой. Несколько секунд спустя южанин даже понял, почему — именно здесь он лежал много лет назад, когда попал в дом Рам Ашада после беспорядков в Нижнем городе.

— Садись, — распорядился лекарь, указав на стул, стоявший у стола. А сам достал откуда-то пузатую бутылку и два небольших стаканчика, которые такиец почти до краев наполнил маслянистой темной жидкостью. — Пей, — велел он, поставив один из стаканчиков перед «дан-Энриксом». Южанин сделал большой глоток — и едва не закашлялся. Дыхание перехватило, а по пищеводу словно прокатилась волна жидкого огня — но охватившее его внизу оцепенение прошло. «Дан-Энрикс» вскинул взгляд на Рам Ашада.

— Мэтр… это, разумеется, не мое дело, но… вы не боитесь, что, когда этот помощник пекаря придет в себя, он не поймет, что у вас не было другого выхода, и пойдет жаловаться в магистрат?

Лекарь смотрел куда-то мимо Рикса, словно он был в комнате один.

— Да как тебе сказать… и да, и нет, — ответил он. И проглотил все содержимое своего стакана одним махом, словно подмастерье, который куражится перед дружками. Крикс широко открыл глаза, а Рам Ашад болезненно поморщился и, не обращая ни малейшего внимания на изумленный взгляд ученика, наполнил стакан заново. — Конечно, я, как и любой нормальный человек, не хочу лишних неприятностей, а если он решит пожаловаться городскому капитулу — неприятностей у меня будет много. Но если ты хотел узнать, не сожалею ли я о своем решении, то — нет, ничуть не сожалею. Врач не может рисковать жизнью больного ради своего спокойствия.

— Значит, вы думаете, городские власти не одобрят вашего решения?

— Не знаю, Рикс. В столице найдется с десяток именитых лекарей, которые способны под присягой подтвердить, что этого парня нужно было лечить совсем другими методами. — Рам Ашад нахмурился, как человек, коснувшийся какой-то раздражавшей его темы. — Большинство наших врачей до сих пор представляют себе внутреннее устройство человека по изображениям, сделанным авторами древних сочинений вроде «Золотого родника». Вне всякого сомнения, аварцы были выдающимися медиками… для своего времени. Но все же очень глупо верить в то, что нет таких болезней, о которых они ничего не знали. Я всегда считал, что лекарь должен больше полагаться на свои глаза, чем на любые книги, и в особенности — если эти книги сочиняли за сто лет до нас. Иначе получается, что полуграмотный армейский костоправ нередко знает человеческое тело лучше, чем ученый лекарь из столичной магистерии.

Длинные пальцы Рам Ашада задумчиво вращали пустой стаканчик, но мысли целителя явно витали где-то далеко от собеседника и этой комнаты.

— Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?.. — спросил «дан-Энрикс», уже размышляющий над тем, что можно будет сделать, когда он покинет госпиталь на улице Менял. В сущности, самым разумным — и самым простым — решением было бы рассказать об этом неприятном деле лорду Ирему. В конце концов, Ашад — придворный врач Валларикса, и коадъютор всегда относился к нему с большой симпатией. Если сэр Ирем побеседует с магистрами из городского капитула, они наверняка оставят Рам Ашада в покое.

Судя по глазам такийца, тот отлично понял, что имеет в виду Крикс.