Волчье время

Он чувствовал себя, как человек, который сделал все, что мог – и даже больше, чем он мог – но этого все равно оказалось недостаточно. В памяти в первый раз за эти бесконечные часы всплыло воспоминание о том, как он отправил Браэна спасать дан-Энрикса. Сейчас шатавшемуся от усталости, измученному Ирему как никогда хотелось верить в то, что Ниру не ошибся, и дан-Энрикс в самом деле ухитрился уцелеть.

«Да сделай уже, наконец, хоть что-нибудь!..» - скрипя зубами, яростно подумал он.

Ведь должен же хоть кто-то что-то сделать!

Словно в ответ на эту мысль, за спиной Ирема, со стороны Имперской площади, раздался звук сигнального рожка, и коадъютор обнаружил, что на помощь его обескровленному и потрепанному в бесконечных отступлениях отряду пришло подкрепление.

В первый момент сэр Ирем понял только одно - случилось чудо, о котором он просил. Но несколько секунд спустя, узнав приметные старинные доспехи, украшавшие когда-то стены в Оружейном зале, Ирем осознал, что пришедшие им на помощь люди были беженцами, укрывавшимися во дворце Валларикса, а командовали ими несколько гвардейцев из личной охраны императора. Большая часть этих людей наверняка впервые в жизни взялись за оружие, и все-таки внезапная поддержка воодушевила всех, и изможденные солдаты Ирема кинулись на врагов с таким ожесточением, что растерявшиеся от подобного напора гвинны откатились на пол-улицы назад. Но потом, осознав, что даже с вновь прибывшими противников чуть ли не вполовину меньше, чем своих, гвинны озлились и бросились мстить за собственный испуг.

Ирем прекрасно понимал, что, если гвинны смогут выбить их на площадь, то все будет кончено. Как только дома перестанут защищать их с флангов, их тут же зажмут в кольцо и перебьют.

- Налево!.. – рявкнул коадъютор. – Все налево! Займем оборону у Книгохранилища!

Его услышали, хотя лорд Ирем плохо понимал, как его людям удается различать его команды в этом шуме, если даже сам он едва слышит сам себя.

Мысль о том, что жить им при любом раскладе оставалась полчаса, мелькнула и угасла – сейчас Ирема куда сильнее донимало то, что в этой колыхавшейся, орущей, убивающей и умирающей толпе у него не было даже секунды передышки, чтобы выдернуть застрявшую между кольчугой и наплечником стрелу. До мяса она не дошла, но мешала двигать рукой, и невозможность от нее избавиться доводила измотанного Ирема до бешенства. Отступая под натиском нескольких гвиннов сразу, рыцарь не заметил чье-то оказавшееся под ногами тело и упал, споткнувшись об убитого.

Гвинн, оказавшийся над ним, осклабился, замахиваясь топором – но кто-то из товарищей Ирема, вклинившись между каларийцем и его противником, вогнал свой меч гвинну под ребра – так, как если бы охотился с копьем на кабана. Гвинн пошатнулся и упал, придавив ноги Ирема, его топор с лязгом ударился о камни мостовой прямо над ухом коадъютора. А спасший Ирема гвардеец уже развернулся навстречу новому противнику, и по этому движению, по лаконичному и четкому финту, которым он отбил направленный ему в плечо удар, Ирем узнал Вальдера так же верно, как если бы император снял свой шлем и повернулся бы к нему лицом.

Когда-то в юности Вальдер владел мечом, как мало кто другой, хоть и не придавал своим талантам в этой области особого значения. Он легко соглашался пойти с Иремом на Малую турнирную площадку, если коадъютор предлагал «немного поразмяться» - но, когда сэр Ирем был в разъездах, мог неделями не браться за оружие, хоть Ирем и настаивал, чтобы в его отсутствие Вальдер тренировался с кем-то из его гвардейцев. У Вальдера были все задатки, чтобы быть непобедимым фехтовальщиком, кроме, пожалуй, одного – азарта доказать кому-то свое превосходство и желания вырвать победу у любого, кто пытается оспорить твое первенство. Правда, порой, видя Вальдера на охоте или в тот момент, когда он брался выездить норовистого жеребца, сэр Ирем начинал подозревать, что в глубине души Валларикс был не менее азартен, чем он сам, но почему-то не любил этого чувства и чем дальше, тем сильнее избегал всего, что могло его вызвать.

Но сейчас, в первый раз за много лет, Вальдер сражался так, как будто бы они вернулись в дни их юности. Гвинны заметили опасного бойца и бросились к нему всей сворой, и тут нужно было отступить – но вместо этого Вальдер шагнул вперед, переступив через убитого противника, и Ирем осознал, что император делает это ради него – чтобы ему, с трудом спихнувшему с себя кашлявшего кровью гвинна, хватило времени подняться и не оказаться под ногами гвиннов в этой толчее.

«Не смей!..» - заорал Ирем мысленно. В юности он действительно воображал, что они с императором всегда будут сражаться вместе, как тогда, в Каларии. Но, если в тех его фантазиях кому-то приходилось заслонять другого от удара, то это он спасал Вальдера ценой своей жизни, а никак не наоборот. А принимая предложение вступить в ряды столичной гвардии, сэр Ирем уже точно знал, что хочет драться за Вальдера, а не рядом с ним.