Волчьи игры

— Все шутишь? Знаешь, почему я не могу сейчас явиться этим псам, — кивнула наверх, на низкий потолок, — и приказать им сбить с тебя цепи и зарезаться самим? Они меня не слышат. Они больше не ролфи. Здесь, среди смесков, очень просто забыть, кто ты есть, и разучиться слышать тоже просто.

Так бывает очень часто — крутится слово на языке, щекочет нёбо, а сказать не получается. Чувство, должно быть, незнакомое богам. Ибо Локка произнесла вслух то, во что Джэйфф никак не мог поверить до конца. Элайн Конри — никакая не ролфи! Отсюда встречи с северянами, оттого равнодушие к Шанте, потому и готовность заключить союз с кем угодно. Один бог — Власть, одна молитва — звон золота. Сильный бог и действенная молитва, стоит заметить. Кое в чем и Предвечному до него далеко. Во всяком случае, божество диллайн не искушало шурианские души.

— Здесь даже шуриа очень просто забыть себя, перестать слышать и видеть. Жизнь без богов, без верности, без правил… Соблазн даже больший, чем обычный блуд.

— И ты соблазнился, — сказала Локка.

Именно ролфийская Локка, а не Дилах, которой с рождения посвящен был Джэйфф, и не Меллинтан — мать диллайн.

Маар-Кейл как по команде устремили на шуриа пламенные взоры в ожидании ответа.

Дилах — огненная, яростная, беспощадная, сделавшая Элира воином, — жила в нем малой своей частичкой. Можно ли солгать собственному сердцу? Или обмануть кости? Или лукавить с кровью?

— Да. В чем-то очень сильно. Искушение быть просто человеком слишком велико, — признался бывший рилиндар.

— Верно. И оказался здесь, но ведь это ты так выбрал. А скажи мне теперь, Джэйфф Элир, насколько сильно ты хочешь жить?

На этот вопрос у шуриа существует только один ответ. Иначе они не дети ненасытной Шиларджи.

— Да, хочу!

Мужчина не удержался и окинул Локку… Грэйн жадным взглядом.

— Хочу сильнее, чем когда-либо прежде, Локка. Она… она ведь теперь свободная женщина.

Та оскалила зубы в волчьей ухмылке, удовлетворенная, почти счастливая этим признанием:

— А мне-то уже казалось, что ты совсем раскис и превратился в паршивого смеска! А что, сможешь жить, будучи моим должником, а?

Вопрос с подковыркой, вопрос, требующий единственного правильного ответа. И нет права на ошибку. Боги не повторяют и не переспрашивают — это верно. Быть в долгу у Локки почти так же страшно, как сделаться ее врагом. Но шуриа ускользают, пытаются ускользнуть. Иначе они не дети лукавой Сизой Луны.

— Я-то немало пожил, а вот Грэйн расстроится, — проскулил жалобно Элир. — Еще горевать станет. Разве я могу допустить такое? И… — В грязно-синем тумане его глаз затеплился злой огонек. — Да, я хочу жить. И отдам долг по первому требованию. Слово чести.

— Много на себя берешь, сын сестры. Она бы утешилась среди моей своры, — буркнула богиня, махнув рукой на Маар-Кейл. — Многие ли из них горюют о прошлом? Но ты сказал. Что ж, я подумаю. Не скучай, Джэйфф Элир.

И ушла, как будто и не приходила — была и вдруг не стало. А красноглазые чудовища задержались еще ненадолго. Только чтобы немного поделиться теплом.

Едва лишь ночь где-то там, за метелью и ветром, миновала серединный свой перевал и покатилась в сторону рассвета, черные псы разом подхватились и продолжили свой путь. На юго-запад.

Грэйн

В Янамари ударили внезапные морозы и выпал снег, и ветер над крышами Янамари-Тай выл, будто вся Свора Оддэйна, взявшая горячий след. А больше в Янамари-Тай не происходило ни-че-го. Джойн, та все ворковала над своим старшеньким, счастливая, как только может быть счастлива мать такого сына, как молодой граф Никэйн. Хоть кому-то радость от этой поездки. А ролфийка, которой быстро надоело бесцельной тенью бродить вслед за подругой, облюбовала себе графскую библиотеку и огромное кресло позапрошлого века, где даже Священный Князь поместился бы с ногами и всеми тремя женами. Книг в поместье было великое множество — сотни четыре, пожалуй, а то и пять. Рамман, даром что полукровка, содержал все это богатство с поистине диллайнской педантичностью. У библиотеки имелся собственный хранитель во плоти (Джойн утверждала, что и духов тут хватает) и аккуратный каталог. Грэйн отобрала себе пару весьма забавных трактатов вроде «Наставления полководцу достопочтенного Хереальда Мирра» и погрузилась в пучины диллайнской стратегической мысли, время от времени скептически фыркая. Здесь, в библиотеке, по крайней мере пахло книжной пылью, а не…

Тленом.

Грэйн поняла это внезапно, будто настигнутая пулей под лопатку, и выпрямилась в кресле, уронив раскрытый том «Наставлений» на колени. Вот какой запах, едва уловимый, исчезающий, витал в поместье, тревожа ноздри ролфийки и наполняя тоской душу. В Янамари-Тай попахивало падалью. Но эту призрачную струйку могильного смрада не чуял больше никто, даже Сэйган, озабоченный не столько своими обязанностями денщика и охранника, сколько борьбой с многочисленными искушениями богатого графского поместья. Соблазнов тут хватало, и если чревоугодие и винопитие никогда не считались у ролфи пороком, то вот блуд не одобрят ни богини, ни родня, ни суровая командирша.